Легендарные старики подводят итоги жизни, а московская молодежь ни на кого не оглядывается.
Пока сотрудники 68-го Каннского кинофестиваля измеряют высоту каблуков на красной дорожке, начинающие российские режиссеры о дресс-коде не думают. Зато пытаются найти свое место в контексте мирового кино. Они участвуют в программе «Синефондасьон», где показывают студенческие работы. Хронометраж у наших картин самый внушительный. Жюри этого конкурса возглавляет мавританский режиссер, долгое время живший во Франции, а некогда выпускник ВГИКа и ученик Марлена Хуциева Абдеррахман Сиссако. Именно ему предстоит оценить 28-минутное «Возвращение Эркина» Марии Гуськовой – выпускницы Высших режиссерских курсов (мастерская Ираклия Квирикадзе и Андрея Добровольского) и 37-минутные «14 шагов» Максима Шавкина из Московской школы нового кино (мастерская Дмитрия Мамулия). Накануне официального показа в Российском павильоне молодые режиссеры рассказали о себе и своих работах, а также показали рекламные ролики своих картин.
27-летний Максим Шавкин успел получить техническое образование, поработал в фонде поддержки образования, прежде чем пришел в режиссуру. «14 шагов» – его дипломная работа. Максим оказался на редкость немногословным человеком, про свой замысел и предпочтения отвечал кратко. Его любимый режиссер – Висконти, а среди современных режиссеров он не стал никого выделять: «Хочется делать что-то, не оглядываясь на других». Сам он делал упор на форму, пластические ходы и снимал безо всякой помощи со стороны, на свои и своих друзей средства. Потребовалось на все 9 месяцев и порядка 350-400 тысяч рублей. Теперь Максим намерен снять полнометражную картину под условным названием «11» (цифра произвольная, в ней нет сакрального смысла), в которой задействует 11 документалистов. Они разлетятся в разные точки России, соберут материал, после чего будет написан сценарий игрового фильма. А играть в нем будут не актеры, а обычные люди. «Проблема российского кино в том, – считает Максим Шавкин, – что живые вещи приходится играть актерам, которые к этому не имеют никакого отношения». Снималась в короткометражке выпускница Высших режиссерский курсов Ксения Зуева, но ее коллега Максим Шавкин узнал о ее режиссерской принадлежности от русских журналистах в Каннах. «Мне повезло. Я нашел троих нормальных людей» – вот что он сказал о своих исполнителях.
Мария Гуськова снимала «Возвращение Эркена» в Киргизии. Многих рассмешило, что у нее уже работает пресс-агент на картине, через которого и следует держать связь с группой по всем интересующим вопросам. В ее картине нет ни одного профессионального актера, за исключением тамады на свадьбе, и тот появляется в одной сцене. Работа в общей сложности заняла 3 года. А сама история пришла случайно. Мария узнала от знакомого, что его отец сидит в тюрьме за преступление, которого не совершал. Отбывает наказание в Киргизии. Поэтому и материал писался под это место «Я провела в Киргизии 3 месяца, – рассказывает Мария. – Поправилась на 5 кг, все время ела жирный плов. Мы снимали на границе с Узбекистаном, рядом с городом Ош, недалеко от Джалал-Абада. Разрешение на проведение съемок в тюрьме получали в течение года. Осложнялось все тем, что мы – не граждане Киргизии, подозревали в нас шпионов, думали, что мы хотим снять про то, как там притесняют бедных узбеков, поскольку у нас снимались узбеки». Муж Марии – Денис Гуськов – продюсер и оператор фильма рассказывает: «Много преград было. Мы снимали на свои средства. В Киргизии нас воспринимали как инопланетян».
В основном конкурсе показали две роскошные картины: «Молодость» итальянского режиссера Паоло Соррентино, получившего «Оскара» 2014 года за свой фильм «Великая красота» и фильм китайского гения Цзя Джанке с трудно переводимым названием. На китайском оно звучит примерно так: «Старые друзья неразлучны, словно река и гора». В англоязычном и французском вариантах – что-то вроде «Горы могут раздвинуться». Не зря сам режиссер, снявший по сути фильм о самоидентификации китайского народа, все больше растворяющегося в других культурах, говорит, что его соотечественники утратили глубину отношений, они не внимательны друг у другу. В их памяти не сохраняются важнейшие понятия. Не зря молодой герой-китаец, живущий с детства в Австралии с отцом, на вопрос, как зовут его мать, не может ответить. А когда-то его прекрасная мама вынуждена была сделать выбор и разрубить любовный треугольник. Выбрала она не шахтера, прожившего в итоге безрадостную жизнь, а обеспеченного друга юности. Счастья это ей это не принесло. Разве что потеряла сына. А он, услышав годы спустя любимую песню матери, вдруг поймет, кто он и откуда. У зрителей возникали вопросы по качеству изображения. Оно менялось, иногда казалось некачественным, но все это эксперименты Джанке, использовавшего камеры, с которыми работал на протяжении своей карьеры.
Итоги жизни подведут и пожилые герои Соррентино, оказавшись на высокогорном курорте. Играют их классики: 82-летний британец Майкл Кейн и 76-летний американец Харви Кейтель. В 1993 году здесь, в Каннах, он поразил своей мужской харизмой в «Пианино» Джейн Кэмпион. Это был единственный случай в истории фестиваля, когда «Золотую пальмовую ветвь» получила женщина-режиссер. И вот теперь Кейтель стал представителем, так называемого третьего возраста. Компанию ему составила неувядаемая Джейн Фонда. Соррентино – неаполитанец и любит яркие метафоры. Его картина переполнена великолепием образов, фантазий, подчеркивающих красоту жизни, которая в любой момент может угаснуть.
Пока мы наслаждаемся хорошим кино, сотрудники фестиваля взялись измерять высоту каблуков. Зафиксированы случаи, когда у дам, появившихся на красной дорожке, она были недостаточна, чтобы их допустили посмотреть фильм. Кого-то тормознули в сандалиях и не подходящих вельветовых туфлях от «Дольче и Габбана». Между тем сандалии были, как минимум, креативны, забавно сочетались с вечерним туалетом. Вчера я повстречала молодого человека в смокинге, бабочке и… красных сапожках. Интересно, попал ли он на показ. Но выглядел умопомрачительно.
