То, что на российские экраны вышел нашумевший украинский фильм «Племя» – само по себе событие знаковое, полагает ЛЕОНИД ПАВЛЮЧИК. Особенно в наше наполненное воинственной риторикой время. Пусть лучше говорят музы, а не пушки. И потом, «Племя» — кино особое: это не коммерческий пустячок, а серьезное авторское высказывание, фестивальный хит. За неполный год странствий по зарубежным экранам фильм завоевал уже порядка 30 престижных кинотрофеев — начиная с Канн, Лос-Анджелеса, Лондона, Милана, Гента и заканчивая ереванским «Золотым абрикосом», анапским «Киношоком», минским «Листопадом». Последняя по времени громкая награда фильму — приз Европейской киноакадемии («Еврооскар») в номинации «Открытие года».
«Племя» — кино без единого слова (модный нынче тренд!), в нем совсем нет музыки — слышны только шаги людей, шорох листьев, тарахтение моторов, — но это тот редкий случай, когда экранная немота оправдана содержанием фильма, самой логикой сюжета. Картина рассказывает о жизни интерната для глухонемых, воспитанники которого объясняются друг с другом не словами, а выразительными и, удивительное дело, почему-то понятными нам, непосвященным, жестами. Все роли, к слову говоря, в фильме исполнили непрофессиональные глухие актеры, которых режиссер нашел через социальные сети на просторах Украины, Белоруссии, России.
… В интернат чистым, светлоглазым отроком приветливым сентябрьским утром приходит новичок Сергей (Григорий Фесенко). Он открыт надеждам, добру, свету. Но и в этом, казалось бы, замкнутом, обособленном интернатовском мирке, в этой тишайшей стране глухих действуют, оказывается, те же законы, что и в жестоком большом мире, который нам почти не показывают, но он тяжелым грозовым облаком все два часа плотного экранного времени висит над героями фильма.
В интернате промышляет банда под названием «Племя», которая специализируется на воровстве, мелком разбое, секс-услугах для дальнобойщиков, которым нравятся бессловесные путаны: в случае чего не проболтаются. И подросток, чтобы выжить, обязан вписаться в этот социум, стать своим для сплоченной стаи, живущей по правилам дикого племени. Здесь слабого надо ударить, великодушного — унизить, бедного — обокрасть, а мерзкого пахана — возвеличить и принести ему каждодневную дань. По ходу фильма, временами похожего то на отточенную пантомиму, то на выразительный балет, происходит, по сути, расчеловечивание героя. Из невинного подростка он постепенно превращается в такого же монстра, как и его жестокие подельники и покровители. От полного распада личности, от скотства его спасает лишь запретная любовь к одной из рабынь (Яна Новикова). У той заветная мечта — уехать в Италию, где за продажный секс больше платят. С помощью кустарной акушерки она выхолостит свое нутро от нежданной беременности, чтобы быть пригодной для «работы». В финале наш герой крушит главарям банды головы, свершая возмездие за свою поруганную любовь и исковерканную жизнь, погружаясь в пучину безысходной жестокости…
Фильм, задуманный несколько лет назад и показанный впервые прошлой весной в Каннах, не имеет, разумеется, прямых аналогий с происходящими ныне на Украине событиями. Но он словно аккумулировал в себе то огромное социальное напряжение и всеобщее ожесточение, которым было беременно украинское общество в канун Майдана. Сказано: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется». У режиссера-дебютанта Мирослава Слабошпицкого, известного ранее по весьма успешной и тоже бессловесной короткометражке «Ядерные отходы», получилось на выходе страшное, больное, горькое, провидческое по смыслу и новаторское по киноязыку кино — немой крик. Не случайно на Украине в связи с выходом «Племени» на национальный экран прогремел скандал, сравнимый с тем, какой вызвал в России показ «Левиафана».
Ряд представителей украинской общественности обвинили фильм в сгущении красок, в очернении действительности (не правда ли, знакомые тезисы?). А местный оскаровский комитет, выбирая из трех фильмов-кандидатов, выдвинул на приз Американской киноакадемии не прогремевшее по всему миру «Племя», а более «правильную», но в художественном плане куда более заурядную историческую драму «Поводырь» Олеся Санина, в творческом багаже которой не было ни одного серьезного фестивального приза. Разумеется, «Поводырь» был отсеян на первых этапах оскаровского марафона. А у фильма Слабошпицкого шансы побороться за престижную статуэтку были, и немаленькие.
Представьте, какой это был бы сюжет, попади «Племя» в одну номинацию с «Левиафаном»!
Леонид Павлючик
