В фильмах творческого союза сценариста и режиссера наша жизнь в разных планах и пластических ракурсах, в игре актеров буквально разрывала душу и сердце. Такой была и трагическая картина “Магнитные бури” о людях, опрокинутых в нечеловеческие обстоятельства 1990-х годов (в стилистике большого писателя Варлама Шаламова). Последнее всплывает и в третьем (второй – “В субботу”) фильме, теперь уже сценариста, режиссера и продюсера Александра Миндадзе, – “Милый Ханс, дорогой Петр” (копродукция России, Германии, Великобритании), представленном в конкурсной программе 37-го Московского Международного кинофестиваля. Досадно, что картина не отмечена жюри под председательством такого мастера как Жан-Жак Анно (Медведь”, “Семь лет в Тибете”, “Черное золото”, “Тотем волка”).

Замечательный ансамбль всей съемочной группы “Милого Ханса…”, создавая внешнюю действительность, одновременно творил и внутреннюю, более сложную. Внутренняя действительность переведена режиссером из плана жизни в художественную ткань экранного повествования. И, безусловно, противостоит, казалось бы, простому сюжету. А история такова: в 1939 году были заключены двусторонние хозяйственные соглашения СССР и Германии, об этом узнаем из начальных титров. Наша страна поставляла сырье для разного рода промышленной деятельности, а немецкие партнеры обеспечивали производство специалистами. Знаменитая “линза Отто”, о которой упоминается в информации того времени, создавалась учеными-практиками, инженерами из Германии. А может и на закрытом стекольном заводе в СССР? Исторический факт заинтересовал Александра Миндадзе. Побывав на Петербургском оптико-механическом предприятии (ЛОМО), бывшем крупнейшем заводе ГОМЗ, сценарист убедился и в том, что до сих пор там существуют рабочие станки, которые установлены немецкими специалистами еще в 1937 году.

Итак, весна 1941-го, четверо немцев из Гамбурга работают в Советском Союзе, в провинции, над созданием особого оптического стекла. Они мучительно размышляют над ошибками экспериментов, порой, не выдерживая напряжения сил. А время идет… Вилли (Марк Хоземан) мечтает в августе 1941 года, вернуться, наконец, к своей семье, и встретиться с коллегами в родном Гамбурге, провести время вместе с главным героем Хансом (Якоб Диль). Здесь и профессор Отто (Марк Вашке), и лаборантка Грета (Биргит Минихмайер). А мы с содроганием думаем о том, что ждет наших соотечественников в тот, 41-й год, в Великой войне, обрушившейся внезапно на наш народ.

Блестящие немецкие актеры, которых узнала фестивальная публика, Биргит Минихмайер (“Парфюмер”) и Марк Вашке (“Будденброки”), в ансамбле с не менее яркими Якобом Дилем и Марком Хоземаном, творят на экране потрясающую “притертость” персонажей друг к другу. Холодно-ироничный обед в гостиной, с подчеркнуто издевательскими репликами “усатого бракодела Вилли” (подозреваю, что Марк Хоземан, исполнитель этой роли, талантлив во всех жанрах). Поначалу общая трапеза как бы успокаивает, утихомиривает производственную ругань, случившуюся накануне. А статичность кадра уже накапливает срыв – все равно надо работать, чтобы стекло прекратило “капризничать как баба”. И вся мощная сила диалогов укрупняется. Схватка со злостью срыва между ними, которую прекращает Грета, даже покусав своего коллегу, – как предвестие главного события фильма – взрыва печи, повлекшего жертвы. И далее слова: “Себя сначала не знаем – стекло потом”. И тут мы впервые видим лицо Ханса. Терпеливый ариец. У него двое детей, Грета влюблена в него безответно. И у нее маленький ребенок, ради него она приехала в чужую страну, чтобы заработать. Еще молодая, с редкой природной привлекательностью женщина, полная страстных всплесков.

Кстати, именно голос за кадром, при переводе на русский язык (фильм снят на немецком), не отвлекает от актерского исполнения, а русские субтитры, которые необходимы по правилам международных фестивалей (с субтитрами фильм показывали и для прессы, и для фестивальной публики), отвлекают. Текст, полный интонационной значимости, читает за кадром знающий немецкий язык (что важно!) второй режиссер фильма, он же креативный продюсер, Андрей Анненский. Некоторые наши коллеги специально, по этой причине, смотрели второй раз пронзительного “Милого Ханса…” (показ был в Доме кино, в рамках “Российских программ”). Александр Миндадзе призвал нас к этому на фестивальной пресс-конференции и был прав.

Актеры высоко оценили сценарий. Якоб Диль был поражен глубиной материала, отметил близость Миндадзе Достоевскому. Молодая актриса Анна Скиданова (она играет соседку Петра) заметила, что впервые читала сценарий как прозу! Вот так воспринимаются настоящие литературные сценарии, традиционные для нашего кино, а всем известные “американки” – скорее сценарные выкладки, которые интересны только продюсерам.

Наш “дорогой Петр” в исполнении Андрюса Дарялы буквально проживает свое “теневое” присутствие, и “многократная сила линзы”, о которой говорят герои фильма, открывает нам очень многое. Ну, если вспомнить, как робели наши соотечественники под “гнетом” иностранцев, а здесь еще и закрытый военный завод, работающий под прицелом тоталитарных надзирателей. Как все это выдержать?

Первые кадры тщательно воссоздают промышленный интерьер тех лет. Декорации строились в пустом пространстве одного из цехов Никопольского завода стальных труб. Там же нашлась узкоколейка, по которой так выразительно “путешествуют” в вагонетках и на дрезинах герои фильма. Художник Кирилл Ушаков словно вводит нас в атмосферу трагической ситуации. Передает безысходность, усиливает эмоциональную плотность кадра вместе с замечательным оператором Олегом Муту, с которым Александр Миндадзе уже работал на предыдущем фильме – “В субботу”. В том проекте такой же накал, изображение подчинено ожиданию чего-то непоправимого. Одномотивное, энергичное движение картины, распределение событий в сценарии и есть предчувствие страшных испытаний героев. Что называется, “под колпаком” соглядатаев, как советских, так и немецких, течет профессиональная и личная жизнь каждого. И Отто, озабоченный изготовлением увеличительного стекла, докладывает высшему начальству все нюансы, за что и получает характеристику среди своих – “профессор по доносам”. Пока война еще не пришла к нам…

Непоправимое случилось. Температура печи поднималась, Ханс увеличивал ее с беспощадностью, а Петр сознавал, что и он виноват. Оглушительный удар. Все снято близко, все – рядом. Ощущение присутствия. Звериные крики горя. Погибли люди. Похороны под дождем. Ханс тоже стал “меченым”, на лице ожог. И теперь уже он, изменивший правилам режимного производства, отлучается из спокойной гостиной и хочет навести порядок в своем сердце и совести. Он как никто понимает, чем случившееся грозит Петру, и дает ему понять, что они вместе. Жена Петра, рыженькая Наташа (украинская актриса Светлана Косолапова), оправдываясь перед симпатичной соседкой (вдруг та донесет: “Немец в доме – петля!”), слагает легенду, мол, брат Петра приехал, повидаться. За столом тихо и страшно. Чувственный эпизод общения Ханса с соседкой, которая обо всем догадалась. Еще одна их встреча впереди…

Эпизоды сняты Олегом Муту как тюремная мука. Физически переданный изображением застенок. Люди, “обугленные” горем и прощением друг друга в страшных обстоятельствах. Ханс, избитый рабочими завода, едва остался в живых. Спасла собака, укрывшая его собой в канаве. Вернувшись в чистую гостиную другим человеком, долго объясняется с Гретой. Их ночь была общей. Два одиноких человека. А Петр с семьей бегут из города, бегут от Ханса, который все-таки успел с ними попрощаться. Они с Петром сидят последний раз вместе, у борта машины. Два мальчика льнут к отцу и матери… Ни слова. Что будет с ними?

Навстречу друг другу стучат дрезины, в одной – Вилли, он протягивает руку нашему рабочему. Тот тоже стремится к рукопожатию, но оно не состоится. Не дотянулись! Ханс видит среди рабочих Нину (Роза Хайруллина), мать погибшей в аварии девушки. Приблизившись, обнимает ее, так и едут они, сплетенные потерями и горем. Нина благодарно, с любовью, прижимает ладонь Ханса к своему лицу.

…И вот тот самый год, 41-й. Несколько месяцев спустя. Те же места. Только на дороге – немецкие мотоциклисты. С ними “меченый” Ханс в военной форме. Он подтянут и строг, никакой муки и растерянности на лице. Яркое перевоплощение в “холодное оружие”. Бинокль оснащен той самой “линзой Отто”: “На производстве были жертвы?” – “Теперь меньше жертв будет”. За мотоциклом бежит собака, когда-то спасшая Ханса, на шерсти спасительницы следы пулевых ранений. Пейзажи, овеянные ветром, словно с полотен романтика Джона Констебля или нашего замечательного Николая Крымова. И все это рядом с оружием.

Финал – леденящий. В местной парикмахерской Ханса бреет знакомая ему соседка Петра. Короткие вопросы и ответы. Как Петр и рыжая жена его? Но главный ответ в руках парикмахерши. Бритва у горла Ханса. Она наклоняется к нему, касается губами шеи. Чувственное признание. А бритва у горла… Что-то случится. Предчувствие не отпускает…