Не успели опасть последние октябрьские листья, как московская зима уверенно вступила в свои права. Но Фестиваль Британского кино продолжается, и нужно что-то посерьезнее снега, мороза и гололеда, чтобы помешать поклонникам британского постановщика Джона Майкла МакДоны заполнить зал на двух показах его новой работы, черной комедии «Война против всех».
Как и предыдущая ленты МакДоны (не путать с его братом Мартином, автором «Семи психопатов» и «Залечь на дно в Брюгге») «Голгофа», «Война» была всячески обласкана на Берлинале, но уже по совсем иной причине. Если мрачная философская драма с монументальным Бренданом Глисоном вызывала почти религиозный трепет, то реакция на абсурдистское бесстыдство«Войны» оказалась прямо противоположной. Проще говоря, у людей скулы сводило от смеха. Некоторые, наделенные, видимо, особо чувствительным барометром юмора, так визжали, как будто исполнители главных ролей Александр Скарсгард и Майкл Пенья сидели рядом с ними в зале и усиленно щекотали, параллельно нашептывая на ухо скабрезные анекдоты. Другие же, отсмеявшись, попробовали сосредоточиться и все-таки посмотреть фильм. В кино же пришли, как-никак, а не на Comedy Club. И каково же было их удивление, когда фильм взял и кончился.
Парочка полицейских из Нью-Мексико, Терри Монро (Скарсгард) и Боб Боланьо (Пенья), — мерзавцы, каких поискать. Одних подозреваемых они сбивают автомобилем, а с другими нюхают кокс в туалете, между делом заваливаясь в стрип-клубы и кабаки. Словом, сгибаются под тяжким грузом типичного для плохих копов бремени вседозволенности. Сравнительно примерный семьянин Боланьо коротает досуг за просмотром Содерберга, пока его сыновья рубятся в приставку, а нелюдим Монро в одиночестве встречает пьяные рассветы под «Blues Run The Game». Но в остальном они похожи друг на друга настолько, насколько это вообще возможно для долговязого скандинава и пухленького мексиканца, и в целом неплохо между собой ладят, в отличие от многих героев классических бадди-муви, грызня между которыми, как правило, не утихает ни на секунду. Вот и в борьбу против общего врага, британского лорда Мэнгана (Тео Джеймс), они ввязываются плечом к плечу, поскольку оба не прочь прикарманить миллион долларов, попавший в истыканные шприцом руки лорда после хитроумной аферы.
«Война против всех» рассчитан на гораздо более циничную публику, чем предыдущие ленты обоих братьев МакДона. Он провоцирует, дразнит, купается в насилии и нецензурщине и, словно в оправдание своего названия, упивается ненавистью к каждому встречному. Досталось всем: чернокожим, азиатам, мусульманам, геям и, разумеется, самим блюстителям закона («копы – жирные расистские свиньи», — изрекает не стесняющийся в выражениях босс Монро и Боланьо). Нигилист МакДона размалывает в пыль любые авторитеты и громоздит друг на друга десятки острот, словно игрушечные кубики, параллельно изощряясь в нелепости эскапад для участников этого ералаша… Но в вихре погонь, перестрелок и потасовок он, сам того не замечая, теряет что-то неуловимое, нематериальное, теряет доброго духа или ангела-хранителя, чья неприметная искорка теплоты столь важна, что все прочее без нее абсолютно утрачивает смысл.
Формула «подонки против еще худших подонков» срабатывает лишь в том случае, когда в первых пусть изредка, пусть даже всего один раз, но проскальзывают-таки узнаваемые человеческие черты. Когда они вдруг открывают для себя прелести любви, дружбы или хорошего алкоголя. Явно не случай Монро, приверженца грязного животного секса и тяжелых запоев, и пофигиста Боланьо, плевавшего на всех с колокольни своего самомнения. Скарсгард и Пенья, конечно, приятные ребята, но никто из них даже близко не подбирается к харизме того же Глисона или его партнера из «Однажды в Ирландии» Дона Чидла. Когда Ричард Доннер облагодетельствовал наш мир «Смертельным оружием», миллионы зрителей скрещивали пальцы, чтобы Мэл Гибсон нашел, наконец, нормальную бабу, а Дэнни Гловер мирно ушел на пенсию. Героям «Войны» же трудно сопереживать больше, чем персонажам анекдотов или глупых мультиков, где всякие фриковатые существа на протяжении сотни серий лупят друг друга тяжелыми предметами. Это не живые люди, а ходячие сборники клише, исторически присущих продажным легавым. Брать взятки им положено по статусу, равно как и пить за рулем или на каждом углу размахивать пушкой – за действиями Монро и Боланьо не кроется иных мотиваций, кроме бестолкового подросткового анархизма МакДоны, внезапно взыгравшего в умном и тонко чувствующем режиссере.
«Главное в кино – сценарий, — солидно заявляет обаятельный негр-преступник, сидя на диване и комментируя идущую по телеку порнуху. – А то фильмы совсем бессюжетные стали». Устами бандита, как говорится. Вместо того чтобы как следует проработать сценарные перипетии и характеры персонажей, а уже потом разбавлять их всевозможными приколами, МакДона, похоже, сначала написал несколько десятков гэгов – самих по себе действительно забавных – а после кое-как цементировал их примитивными сюжетными связками, подсмотренными то там, то здесь. Но цемент так и не загустел, и «Война», к огромному сожалению, не поднимается выше уровня сумбурного мэшапа из намешанных в кучу «Французского связного», «Смертельного оружия», «Старски и Хатча» и Бог знает чего еще.
Жанровый эксперимент на территории Тарантино и Гая Ричи имеет право на существование, если ему есть чем потягаться с мэтрами и похвастаться перед ордой их фанатов. Не обязательно с претензией на неувядающую славу – как бы ни была циклична история мирового кинематографа, вторых Винсента Вегу или Мартина Риггса она не родит. Но хотя бы с намеком на оригинальность. МакДона ворвался на эту территорию грубо и примитивно, с поразительной наивностью полагая, что для оправдания подобного вторжения достаточно погромче врубить в финальных титрах «I Fought The Law» от The Clash, а тем, кто против, просто показать средний палец. Но каламбур каламбуру рознь, и при всех увертках и ухищрениях МакДоны «Война», впервые в его карьере, — поворот не туда. Выход из тупика один: кропотливая работа над ошибками. Которая, хочется верить, однажды будет проведена с блеском. А пока – поймем и простим. Ведь полтора часа вполне себе неугомонного веселья в тоскливую пору осенней хандры – тоже, в общем-то, развлечение.
