Смерть одного вида влечет рождение другого
Почти одновременно с новаторским хоррором Лео Габриадзе и Тимура Бекмамбетова «Убрать из друзей» в российский прокат выпущены еще два – «Виселица» и «Ватиканские записи». Выпущены будто нарочно для того, чтобы констатировать вырождение прожившего 16 лет тренда found footage («найденная съемка»), заданного «Ведьмой из Блэйр» (1999), и тем самым поддержать обновление самого жанра.
«Убрать из друзей» – малобюджетный фильм ужасов, который собрал в кинопрокате почти на три порядка больше, чем стоил; что вполне аналогично результату «Ведьмы». Фильм вновь подтвердил старую истину, что успех короткометражного и жанрового фильма определяется не вложенными деньгами, а блестящей дебютной идеей. Мысль, осенившая Бекмамбетова и Габриадзе, заключалась в том, что коль скоро мир наполовину погрузился в виртуальную реальность, созданную Интернетом, то нет нужды искать, строить или рисовать подходящую для хоррора среду, а можно создать ее на мониторе и тем самым предложить зрителям двойную условность. И сделать героями даже не геймеров, а обычных юзеров, тусующихся в видеочате, напустив на них исчадие (точнее, «исчатие») сетевого ада – нечто вроде разумного вируса, одержимого духом мщения. Иначе говоря, перед нами не только хоррор, а еще и ревендж-муви с вполне актуальной предысторией – кто-то из компании выложил в сеть кадры, запечатлевшие их общую подругу в непотребном виде, и тем самым запустил групповую травлю, которая довела ее до самоубийства. Собственно, история начинается с того, что в чате появляется продвинутый компьютерный дух покойницы и поочередно расправляется со всеми, не исключая и так называемой «последней блондинки» – что слегка нарушает утешительный канон. Лучше, пожалуй, было бы дать симметричный ответ, то есть довести затравщиков до суицида прямо перед монитором, но можно и так.
Что же в итоге потребовалось для того, чтобы собрать в одном только кинопрокате 50 млн. долларов? Одна генеральная идея, пять мониторов с видеокамерами, пять сидящих перед ними малоизвестных исполнителей, знание программных механизмов, обеспечивающих онлайновый саспенс, да техника монтажа.
Посмотрим теперь на «Виселицу» Криса Лофинга и Трейвиса Клаффа. Начальные условия: в школьном архиве находится запись давнего самодеятельного спектакля, во время которого школьник, исполнявший роль приговоренного к повешению, повесился по собственной неосторожности. И вот через 20 лет после этого новые ученики той же школы собираются сыграть тот же спектакль. При этом известии вспоминается либо анекдотический ответ служащего зоопарка на вопрос, может ли волк съесть целого барана: «Съесть-то он съест, да кто ж ему даст?!», либо сакраментальный вопрос: «Куда смотрит администрация?!», но спрашивать об этом так же бессмысленно, как интересоваться у героини ужастика, нет ли у нее комплекса жертвы, раз она суется в темные закоулки вместо того, чтобы пойти домой по освещенной улице. Дальше – больше: исполнитель главной роли в новой постановке так робеет на сцене, что приятель уговаривает его залезть ночью в школу и поломать декорации. Прихватив за компанию одноклассницу, они пробираются в актовый зал, двери которого открываются на вход, но не на выход, после чего начинаются невидимые ужасы, о которых зрители должны догадываться по выкрикам: «Я боюсь!», «Мы в ловушке!» и «Нам отсюда не выйти!». Кому и зачем понадобилось истреблять этих дебилов – неизвестно, поскольку создатели фильма не смогли придумать ничего стоящего. Между тем было нетрудно допустить, что произошло умышленное убийство, принятое за самоубийство, и учинить (хотя бы в том же видеочате, который использовали Бекмамбетов и Габриадзе) расследование методом воспроизведения приведших к нему событий и обстоятельств, причем с участием тех же ребяток, что играли в злосчастном спектакле.
«Ватиканские записи» Марка Невелдайна сделаны получше «Виселицы», но страдают тем же отсутствием воображения, при котором все изменения шаблона сводятся к тривиальной экстраполяции. По сути дела, перед нами все тот же «Экзорцист», персонажи которого попросту повышены в ранге, а подавляющую часть экранного времени занимают сцены беснования и увещевания сатанинского начала. Изгоняющий дьявола приезжает аж из Ватикана, а дьявол оказывается не простым бесом, а самим Антихристом, который способен взбесить весь мир – хотя для этого не надо привлекать потусторонние силы, а достаточно одного телеведущего с монополией на всеобщее вещание. К тому же эта способность остается потенциальной – похоже, что в расчете на «продолжение следует». Что же касается «найденной пленки», то она вообще не имеет никакого значения – лежит себе в архиве Ватикана, который, видать, положил ее на полку, убоявшись показать собственное бессилие перед засланцем ада. Или, последовав примеру российского Минкульта, отказался выдать ей прокатное удостоверение.
В общем, что ни говори, а миром кино движут идеи, деньги же приходят к тем, кто способен их реализовать.
