О картине корейского дебютанта Ким Дэ-хвана «Конец зимы», показанной на Берлинале, – Зара Абдуллаева.
Вопрос, почему чудесные фильмы попадают в параллельные программы, а не в конкурс, где приходится смотреть очень средние картины, – давным-давно риторический. При всем том ежегодно на больших фестивалях этот вопрос травмирует критиков. Казалось бы, вместо поставленного на последний день официальной программы итальянского дебюта «Клятва девственности» Лауры Биспури, где, впрочем, отменно, как всегда, сыграла Альба Рорвахер, гораздо уместнее было бы показать «Конец зимы». Тоже дебют молодого, 1985 года рождения корейского режиссера Ким Дэ-хвана.
Камерность, тонкость и отточенное мастерство, лишенное любых примет так называемой эксклюзивности, изощренная – при общей сдержанности тона – разработка характеров выделяет эту картину не только в программе «Форум», куда она была отобрана. Может быть, «Конец зимы» – наряду с «Вулканом Иксканулом» Бастаманте и «Телом» Шумовской – лучший фильм Берлинале-2015.
Корейский дебютант наследует в этой семейной драме традиции японца Одзу. Но в эпигонстве его заподозрить невозможно. Строгая конструкция, парадокументальная достоверность мизансцен, изумляющее – выразительное, не эффектное – присутствие актеров перерождают частную (по сюжету) историю в экзистенциальную драму жизни. Sic: драму не в жизни, на которую вроде бы претендует завязка фабулы, разорвавшая давнишние семейные связи. Органичное, не претенциозное, как случается в арт-опусах, дарование минималиста, присущее Ким Дэ-хвану, лаконичные реплики, умение показать мельчайшие движения загнанных вглубь души переживаний пяти персонажей свидетельствуют об открытии нового имени на фестивальном горизонте.
Теперь про историю, которая не исчерпывает сюжет «Конца зимы». Старого педагога Ким Сунга высшей технической школы в провинциальном городке (выдающаяся роль Мун Чхан-киля) отправляют на пенсию. На прощальную церемонию в школе приезжают его жена, сын с невесткой и младший сын. На семейном обеде после коротких проводов отца и «фотосессии» на память молчаливый Ким Сунг спокойно, совсем обыденно говорит, что разводится с женой. Во время этого обеда и на протяжении фильма он не удостоит близких объяснениями. Его личная (внутренняя) жизнь никого, кроме него, не касается. Независимость этого человека и отстраненность, сосредоточенность на каких-то своих мыслях, твердость решения остаться наедине с собой – без жены, без работы, поселиться отдельно, производит впечатление, сравнимое, если обострить свой взгляд, с внутренней мощью героев Клинта Иствуда. С поправкой, конечно, на корейскую фактуру и камерное пространство, где происходит действие фильма.
В те два дня, которые предстоит провести этой семье в казенном домике, который надо преподавателю на пенсии освободить, так как туда должен въехать новый госслужащий, корейские дороги завалены снегопадом. Транспорт парализован. Выехать в Сеул жене, детям Ким Сунга невозможно. Ким Даэ-хван позволяет зрителям почувствовать неразрешимую двойственность близости/разрыва близких. Людей, разделенных навсегда. Старый, но подтянутый и вполне спортивный одиночка, напившийся (от скуки, от брезгливости к окружающим) на вечеринке с лицемерными карьерными коллегами в его честь, при этом (кореец, как-никак) равнодушно любезный с чужими и своими, бескомпромиссно решит, как ему быть с собой. Чистопородное кино.
