В июне министр культуры Владимир Мединский выступил с программной статьей, в которой возвестил, какие правила игры предлагает представляемое им государство обществу и художникам. В этой публикации г-н Мединский повторил зафиксированный в Конституции отказ от цензуры и даже уточнил, что «государство в творчестве ничего не запрещает».
Как известно, в СССР (как и в некоторых других недемократических странах) существовала цензура, отличавшаяся не только сторожевой свирепостью, но и тем, что запрещала называть себя цензурой. Такой же словобоязнью страдает г-н Мединский, еще в комсомольской юности усвоивший советский лексикон. Вместо неудобных слов «цензура» и «запрет распространения» он и его подчиненные употребляют эвфемизм «отказ в выдаче прокатного удостоверения». Того самого, без которого распространение кинокартины невозможно – ее не возьмет ни один кинотеатр, государственный или частный, даже если она обещает хорошие сборы – штрафные санкции обойдутся дороже.
Прокатные удостоверения существовали до того, как г-н Мединский возглавил министерство, а их выдача регулировалась постановлением правительства РФ №396 от 28.04.1993, предусматривавшим отказ «в случае нарушения установленных правил оформления и выдачи прокатного удостоверения на кино- и видеофильмы, а также в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации». Насчет «иных случаев» разъяснений не было, и почти десять лет проблемы с получением прокатных удостоверений были только у продюсеров, не умевших надлежащим образом составить заявку.
С приходом г-на Мединского порядок круто изменился. Считая кино средством массовой пропаганды, новый министр попросту списал «иные случаи» из законодательства о СМИ, которое не допускает возбуждения социальной, расовой, национальной или религиозной ненависти, запрещает пропаганду и оправдание экстремизма, размещение информации о способах изготовления и местах сбыта наркотиков, поощрение насилия, воспроизводство порнографических картинок и т.д. Списал, игнорируя принципиальные отличия искусства от пропаганды, чем предоставил себе и своим подчиненным беспрепятственную возможность отказывать в прокатных удостоверениях подозрительным, с их точки зрения, картинам. Покажет режиссер ваххабита, сыгранного ярким актером, – «пропаганда исламского терроризма». Выведет студента, зарубившего старушку, – «пропаганда насилия». Снимет слишком откровенную для надсмотрщика интимную сцену – «пропаганда порнографии». На что упадет бдительный глаз – то и запретит. Одному запретим – десяти неповадно будет.
Еще большее (хотя куда уж больше) поле для разгула предоставили чиновникам «Основы государственной культурной политики», осудившие «искажение ценностных ориентиров», «деформацию исторической памяти», «негативную оценку значительных периодов отечественной истории» и «распространение ложного представления об исторической отсталости России». Представляете, что будет, если с этих позиций пристально взглянуть на «Броненосец Потемкин» (негативная оценка царского периода в истории России), «Ивана Грозного» (деформация исторической памяти) и «Заставу Ильича» (искажение ценностных ориентиров, выраженное в противопоставлении поколений)?!
Если кому-то кажется, что это преувеличение, вот четыре анекдотических случая:
18.08.2012. Отказ в прокатном удостоверении лауреату Роттердамского кинофестиваля фильму «Клип» Майи Милош с мотивировкой, что в нем «демонстрируются сцены, содержащие нецензурную брань, сцены употребления наркотиков и алкоголя, а также материалы порнографического характера», а также потому, что «по сюжету фильма, действие которого происходит в школе, в этих сценах участвуют подростки, не достигшие совершеннолетнего возраста, что противоречит нормам, установленным Федеральным законом от 29.12.2010 №436-ФЗ «О защите детей». Решение об отказе, как сообщалось в прессе, единолично принял тогдашний замминистра, бывший «музобозник» Иван Демидов. Ссылка на федеральный закон несостоятельна, поскольку в нем говорится лишь о возрастных ограничениях на распространение информационной продукции, а вовсе не о полном ее запрете.
21.05.2014. Отказ в прокатном удостоверении игровому фильму Хусейна Эркенова «Приказано забыть» об уничтожении органами НКВД чеченцев в селе Хайбах во время депортации чеченского народа. Мотивировка отказа – сожжения в действительности не было, фильм якобы является «исторической фальшивкой», «демонстрация ленты будет способствовать разжиганию национальной розни». Между тем в «хайбахском деле» имеются показания свидетелей и материалы комиссии Кашурко, расследовавшей названные события в 1990 году, а картина способствует лишь осуждению действий НКВД. Поднявшийся вследствие отказа шум в прессе вынудил министерство заявить, что «окончательного решения о запрете проката не принималось и речь идет лишь о дополнительной экспертизе картины», но воз и ныне там.
15.04.2015. Компания «Централ Партнершип» распространила совместное с Министерством культуры РФ заявление об отзыве заявки на получение прокатного удостоверения фильма Даниэля Эспиносы «Номер 44» и выразила «готовность принять на себя любые вытекающие коммерческие последствия этого решения». Фильм снят в жанре «кэмп» (сочетание явного кича и не менее явной клюквы), который сам по себе отменяет все претензии к его содержанию. Кроме того, как заметили острые языки, лучше уж «Номер 44», чем иные проваливающиеся в прокате псевдоисторические и псевдопатриотические отечественные опусы, вызывающие восторг министерских чиновников и стыд у культурной публики. Интересно и то, что в данном случае Минкульт не только наказал прокатчиков на круглую сумму, но и вынудил их соблюсти советский ритуал «добровольного» публичного покаяния.
16.06.2015. Отзыв ранее выданного (!) прокатного удостоверения документальному фильму «Варя» Алены Полуниной «в связи с освещением деятельности экстремистской организации «Правый сектор» (ПС) и со ссылкой на упомянутое выше постановление правительства РФ. Под «освещением деятельности», очевидно, подразумевается появление на экране говорящего члена ПС, но даже если бы имело место реальное освещение деятельности, то и это не противозаконно, так как с высказанной министерством точки зрения «освещением» являются все многочисленные упоминания действий ПС по телевидению. Кроме всего прочего, названное постановление не предусматривает возможности отзыва уже выданного удостоверения по названному мотиву, так что министерство в своем желании перестраховаться прямо вышло за рамки закона. И, осознав свой ляп, сделало вид, будто удостоверение и вовсе не было выдано.
Из всего сказанного следует принципиальный вопрос, касающийся основ законодательства в области культуры, – как разрешать споры между чиновниками и создателями фильмов? Постановление 1993 года предлагает последним обжаловать министерские отказы в суде, но до сих пор никто из них этого не сделал – творцы чувствуют свою правоту, но боятся ударить по руке, которая в будущем может подкинуть денег на новый проект. Кроме того, внесудебный отказ в прокатном удостоверении является цензурным актом, который противоречит Конституции, запрещающей цензуру, и априори видит в художниках потенциальных преступников. Правовой порядок – обратный: в суд должно обратиться министерство, заподозрившее, что фильм содержит нечто противоправное.
В пересмотре нуждается также существующая система отбора проектов для государственной поддержки. Сейчас она почти полностью в руках чиновников, которые сформировали псевдоэкспертные «общественные» советы, призванные не выбирать лучшее, а отсеивать подозрительное, как говорится, «на входе». Скандал вокруг сценария Александра Миндадзе «Милый Ханс, дорогой Петр», самовольный отказ в поддержке проекту Виталия Манского «Родные» и возглавляемому им фестивалю «Артдокфест» – лишь то, что всплыло на поверхность. Что делается в недрах Минкульта – о том можно лишь догадываться.
