Елена Плахова. Жены

Фото: kinopoisk.ru
Елена Плахова о женщинах в фильмах Джона Кассаветиса

В первом знаменитом фильме Кассаветиса «Тени» главную женскую роль играет Лелия Гольдони — актриса темной масти и южного темперамента: это оправдывает негритянское происхождение ее героини. Лелия (так зовут ее и в фильме) влюбляется в белого мужчину, но тот не в состоянии скрыть шок при виде ее чернокожего брата — и хрупкий союз разрушается. Расовые предубеждения и общий фон эпохи битников, утвердившей законное место негров в искусстве, значимы для формирования художественного мира Кассаветиса. Но со временем конфликты в его фильмах становятся менее социальными и более интимными, а мужчины уступают ведущую роль в этом импровизированном «спектакле жизни» женщинам. Кассаветис иногда уходил от засилья женского начала в параллельный мужской мир, где разыгрывается действие «Убийства китайского букмекера» и «Больших неприятностей». Но долго без женщин прожить не мог — как не могут герои его фильма «Мужья», сбежавшие от жен (но не от женщин), да и то ненадолго.

Уже в картине «Слишком поздний блюз», хотя формально ее главным персонажем считается неприкаянный музыкант Бобби, пружиной напряжения становится джазовая певичка Джесс Полански — эфемерное существо, которое только прикидывается femme fatale. Никто из мужчин не принимает ее всерьез, но именно она придает эмоциональный смысл их существованию. Джесс (Стелла Стивенс) — платиновая блондинка, и это тоже значимо. Кто-то из блогеров даже провел параллель с фильмом Романа Полански «Ребенок Розмари» (1968), где спустя несколько лет Кассаветис сыграл мужа героини Мии Фэрроу — еще одной блондинки, одержимой флиртом уже не с мужчинами, а с самим дьяволом.

Хотя у раннего Кассаветиса снималась темноволосая Джуди Гарленд, тем не менее его главный женский тип окрашен (иногда — буквально) в цвет «профессиональной блондинки». Так распорядилась судьба в лице неизменной на протяжении десятилетий музы и жены режиссера — Джины Роулендс. Впервые она появляется у него в эпизоде «Теней», потом в картине «Ребенок ждет», действие которой происходит в коррекционной школе. Если Гарленд (особа с весьма нестабильной психикой) играет нетипичную для нее роль самоотверженной училки, то Роулендс предстает в образе фрустрированной и ожесточившейся в своем горе матери аутичного мальчика. Это всего лишь прелюдия к ее зрелым ролям, в каждой из которых Роулендс, будущая икона независимого кинематографа 1960–1980-х годов, дает высший актерский мастер-класс.

Фильм «Лица» считается культовой классикой. В 1968 году каждый уважающий себя режиссер, что в Европе, что в Америке, снял какое-нибудь кино про Zeitgeist — дух времени. Кассаветис пародирует модную тогда структуру «кино о кино», позиционируя «Лица» как «коммерческий вариант „Сладкой жизни“». Сюжет (муж и жена в кризисе расстаются на вечер и ищут приключений на стороне), скорее, напоминает антониониевские драмы отчуждения и дедраматизации, только вместо изобразительной каллиграфии итальянского мэтра — почти любительская съемка в стиле home video. Жена (Мария — Линн Гаплин, похожая на Монику Витти, только с черными, не выбеленными волосами) пытается забыться в объятиях крепкого самца, а муж (Ричард — Джон Марли) развлекается с харизматичной проституткой-блондинкой (Джинни — Джина Роулендс).

Лелия Гольдони («Тени», 1959)
Лелия Гольдони («Тени», 1959)
Герои напиваются, дурачатся, немного страдают, Мария даже устраивает попытку суицида, но если это и драма, то она не в супружеских распрях и изменах, а в аннигиляции лица, личности. Сколь бы ни были индивидуальными и яркими персонажи в своих телесных позах и выспренних эмоциях, они в итоге оказываются фрагментами мозаики богемной жизни, которая к финалу словно распадается на атомы, превращаясь на черно-белой пленке в сплошное черное пятно. «Лица» — радикальный апофеоз чистого режиссерского кино: поначалу оно длилось шесть часов (в последнем варианте — чуть больше двух, канонический метраж Кассаветиса), поскольку строится не на истории, а на геометрии поз и тайной ауре лиц.

«Минни и Московиц» — шаг в сторону куда более сбалансированного жанрово-сюжетногозрелища. Это одна из образцовых картин, где фирменный стиль Кассаветиса (импровизационный блюзовый ритм, сверхкрупные планы героев, данные в расфокусе или вообще выходящие за рамки кадра) соединяется с почти театральным бенефисом двух актеров — Сеймура Касселя и Джины Роулендс. Он — одиночка, лузер, работает парковщиком машин, любит оперу, Шекспира, Вордсворта, ненавидит деньги, уже не женат. Она — не замужем, работает в музее, родилась рядом с Ниагарой, любит кино и разочарована в жизни, где никогда не встречаются ни Кларк Гейбл, ни Хамфри Богарт. Она часто становится жертвой физической и эмоциональной жестокости мужчин — пока в одном из таких инцидентов не сталкивается с Сеймуром Московицем, который выручает из неприятной ситуации.

Они красиво танцуют прямо на парковке, вдруг он начинает ходить на руках, а она заявляет ему: «Ты совершенно сумасшедший». Она говорит: «Я слишком стара для тебя, я стара искать любовь в машине» (разница в возрасте не видна на экране), или: «У нас нет ничего общего… У тебя не то лицо, о котором я мечтала… Ты не тот человек, которого я могу полюбить». Да, Сеймур скорее напоминает неприкаянных героев американского кино 1960–1970-х годов, чем столпов классического Голливуда. Но ведь и Минни — не Ава Гарднер, о чем ей сообщает Сеймур: «Знаешь, ты в профиль — вылитая Лорен Бэколл». Роулендс действительно позаимствовала прическу Бэколл и кое-что из ее актерского арсенала.

Джина Роулендс («Глория», 1980)
Джина Роулендс («Глория», 1980)
Лорен Бэколл дебютировала в 1944 году в фильме Ховарда Хоукса «Иметь и не иметь»: то было одно из первых и самых удачных воплощений хемингуэевской героини. Женщины Кассаветиса во многом наследуют качества женщин Ремарка и Хемингуэя: они тоже любят крепкий алкоголь, курят, артистично флиртуют и привлекаютмужчин-интеллектуалов остроумием и неврастеничной сексапильностью. Но уже в «Минни и Московице» Кассаветис уходит от черной романтики потерянного поколения, зародившейся в 1920-е годы и реанимированной шестидесятниками, в сторону постмодерна 1970–1980-х годов, когда окончательно победили индивидуализм и консерватизм, а романтические иллюзии безвозвратно ушли. Режиссер предпочитает говорить об обаятельных неудачниках без страдальческих нот, с улыбкой и даже с легкой издевкой: в связи с этим впервые произнесем имя Педро Альмодовара, духом которого веет от этой картины (хотя чаще в связи с Кассаветисом из режиссеров следующей генерации вспоминают Джармуша и Каурисмяки). Ее, конечно, можно назвать романтической или сумасшедшей комедией, но, скорее, перед нами гротескная мелодрама — жанр, который вскоре расцветет в мировом кино.

В этой картине взрослые герои и героини обнаруживают тотальную инфантильность и ведут себя, словно непослушные дети. Появляются и их родители, когда дело доходит до свадьбы Минни и Московица: ее мамашу играет Леди Роулендс, реальная мать Джины, а его — Катрин Кассаветис, мать Джона Кассаветиса. Это дает повод для новых комических недоразумений в семейном home video, каковым по сути является все авторское творчество Кассаветиса.

В фильме «Женщина под влиянием» комедия уступает место невропатической драме. Героиню Роулендс зовут Мэйбл Лангетти, и ее муж, рабочий-строитель Ник (Питер Фальк) говорит ей: «Ты умная, красивая, и еще — нервная». О том, что Мэйбл немного не в себе, знают все друзья и сотрудники Ника, которые именно по этой причине любят заглядывать в ее дом, где каждый раз происходит какая-нибудь умопомрачительная сцена. Мэйбл явно не в состоянии справиться не только с тремя детьми, но прежде всего с собой. Отсылая детей к бабке (та же Леди Роулендс), она настраивается на романтический вечер с мужем, но когда тот сообщает о внеплановой работе, напивается и бросается в ночную авантюру с первым попавшимся незнакомцем. Крайнего напряжения достигают ее отношения со свекровью (опять Катрин Кассаветис). В конце концов Мэйбл попадает в психушку и полгода спустя возвращается домой с полуразрушенной личностью, с травмами после сеансов электрошока. Но Кассаветис не делает «американскую трагедию» и в соответствии со своим темпераментом завершает фильм почти что хэппи-эндом. Мэйбл, живучая, как кошка, и Ник, уже почти такой же свихнувшийся, находят неожиданный консенсус для дальнейшей жизни в супружестве.

Азизи Джохари («Убийство китайского букмекера», 1976)
Азизи Джохари («Убийство китайского букмекера», 1976)
У Миртл, героини «Премьеры», уже нет личной жизни, потому что она звезда и легенда бродвейской сцены. Роман со старым партнером (Джон Кассаветис), ревнующим ее к славе, трещит по швам. Режиссер (Бен Газзара) скорее использует ее, чем действительно любит. Как Мэйбл уходила от проблем жизни в безумие, так Миртл ищет спасения в искусстве. У нее множество поклонников, но именно с этой стороны она получает удар, выводящий ее из строя. Одну из поклонниц, охотящуюся за автографом, сбивает машина под проливным дождем. Это происходит на глазах Миртл и окончательно опрокидывает в тартарары ее уязвимую психику (особенно ее травмирует полное равнодушие окружающих к трагедии). Она срывает репетиции, напивается перед премьерой и выходит на сцену, чтобы хулигански исказить пьесу, написанную для нее маститой драматургиней.

С самого начала в этой пьесе примадонну не устраивает тема старения. Джина Роулендс, сама уже под пятьдесят, вовсю комикует на грани нервного срыва, то и дело подмигивает зрителям и соблазняет их непреходящей сексуальностью. Кассаветис позволяет ей то, что вряд ли позволил бы другим женщинам ее возраста, а тем более старше. Хотя и по отношению к ним он не был жесток — за одним исключением: это похотливаястаруха-графиня из фильма «Мужья» (Делорес Дельмар), которая при сидящем рядом супруге хватает за причинное место одного из героев, предлагая удовлетворить его всеми способами и делая при этом лицом и губами самые невероятные движения, напоминающие конвульсии. Это, пожалуй, единственный у Кассаветиса отталкивающий женский образ. Остальные, даже молодящиеся мамашки или завистливая писака из «Премьеры», показаны вполне добродушно.

«Премьера» стала одной из картин, вдохновивших Альмодовара на его шедевр «Все о моей матери»: в титрах этой гуманистической «бредовой драмы» стоит посвящение Бетт Дэвис, Джине Роулендс и Роми Шнайдер — актрисам, игравшим актрис. А начало «Премьеры» цитируется Альмодоваром в прологе его фильма, где под проливным дождем под колесами автомобиля погибает поклонник знаменитой мадридской актрисы.

После комедии, психодрамы и мелодрамы об актрисе Кассаветис дал своей музе третий жанровый бенефис — в криминальном фильме «Глория». Роулендс сыграла бывшую подругу гангстера: она укрывает соседского пуэрториканского мальчика, за которым бандиты охотятся как за свидетелем. Как жанровое кино «Глория» далека от совершенства, но Кассаветис его и не преследовал. Роулендс щеголяет в черном костюме, артистично расправляется с помощью дамского пистолета с приспешниками мафии и проявляет сентиментальные материнские чувства к темнокожему мальчугану. В итоге этот фильм, несмотря на печальный конец, стал самым громким в творчестве Касаветиса—Роулендс и принес им множество наград и номинаций. Его героиня вошла в иконостас мирового кино, а сюжет породил несколько ремейков.

Последний совместный фильм Кассаветиса и Роулендс называется «Потоки любви». Теперь они — брат и сестра в возрасте «около пятидесяти». Роберт — богемный писатель, пытающийся сохранить вдохновение с помощью алкоголя, секса и разгадывания «женских секретов». Он ни разу не видел своего двенадцатилетнего сына, а когда встречается с ним, то не находит ничего лучшего, чем накачать его пивом. Сара, на первый взгляд, — полная противоположность брату. Она обожает свою дочь и любит бывшего мужа (тот самый Сеймур, что играл Московица), но на суде ведет себя так, что восстанавливает против себя и судью, и дочку, которая выбирает жизнь с отцом. Сара отрицает секс, старается, следуя советам психоаналитиков, «обрести баланс», но признается в своей главной проблеме: «Я не знаю, кто я». В самый неподходящий момент она задает вопросы типа: «Правда, что любовь — бесконечный поток?». В итоге она оседает в доме брата, населив его прижитыми попугаем, псом, двумя пони, козами и утками. Двое непутевых созданий пытаются утешить друг друга; ночью Саре снится бывший муж, с которым они выступают в каком-тосумасшедшем мюзикле, и он поет, обращаясь к ней: «Я люблю это лицо».

Джина Роулендс («МиннииМосковиц», 1971)
Джина Роулендс («МиннииМосковиц», 1971)
Роулендс одета в розовую юбку, сиреневую блузку, малиновый пиджак: вылитый персонаж Альмодовара, снявшего к этому времени первые картины — не за горами были «Женщины на грани нервного срыва». Главная женщина Кассаветиса своим форсированным кокетством и игрой в простодушие напоминала Татьяну Доронину («Три тополя на Плющихе» — советский вариант «Минни и Московица»). На самом деле она могла быть только американкой и никем иным. Незабываема сцена из «Потоков любви»: Сара, опрокинутая отказом дочери жить с ней, едет по совету врача в Европу. Где-тово Франции (все снято в павильоне) она таскает по перрону свой багаж, состоящий как минимум из двух десятков предметов, проклиная Европу и пытаясь в поисках помощи обаять железнодорожного рабочего. Этой безумной женщине нельзя отказать в обаянии, не так ли?
Источник.