Новые сюрпризы программы и все русские фильмы, которые увидят каннские зрители, в первом выпуске фестивального дневника Антона Долина.
К основной программе фильмов добавилось несколько наименований — в том числе заведомо вызывающих ажиотаж. Например, представленная вне конкурса, на «полуночном показе», наверняка скандальная «Любовь» Гаспара Ноэ: порнографическими выглядят даже броские постеры новой ленты автора «Необратимости» и «Входа в пустоту». Или «Кладбище великолепия», очередная работа таиландского авангардиста Апичатпонга Вирасетакуна, чей «Дядюшка Бунми, который помнит свои прежние жизни» несколько лет назад получил в Каннах «Золотую пальмовую ветвь». Режиссера понизили с официального конкурса до «Особого взгляда», где он когда-то получил первый свой значительный приз, но о качестве фильма это может не говорить. Рядом с ним другие яркие авторы из Азии, японка Наоми Кавасэ с лентой «Ан» и филиппинец Брильянте Мендоса, чей фильм называется «Taklub».
Чего греха таить, ужасно обидно, что на этом эклектичном развале фильмов и ярких личностей со всего света места россиянам не нашлось. Ну почти. В народном пляжном кинотеатре, открытом для всех (зрители сидят в шезлонгах у воды, экран торчит прямо из моря), покажут среди прочего «Ивана Грозного» Сергея Эйзенштейна, обе части подряд. А в той же «Каннской классике» состоится премьера шедевра, плохо знакомого за пределами стран бывшего СССР: прекрасного дебюта Элема Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» 1964 года. Трудно не позавидовать тем, кто будет смотреть его впервые, увидит кукурузу-царицу-полей, услышит сирену из уст медсестры и попадет на митинг памяти убиенной бабушки Кости Иночкина.
Остроумно противоречивый заголовок этого фильма идеально отражает ситуацию с русским кино в Каннах. Нам там всегда рады (добро пожаловать!), но приветствуются все-таки только свои, проверенные авторы. В их числе Андрей Звягинцев, Сергей Лозница, Никита Михалков (и то не всегда), Александр Сокуров. Последний рискует выпасть из элитной обоймы, ведь свой новый фильм о Лувре он сознательно решил не отдавать каннским отборщикам. Остальным, впрочем, вход и вовсе воспрещен. На этом фоне невольное ликование может вызвать включение в программу дипломных работ «Синефондасьон» сразу двух российских дебютных короткометражек. «Четырнадцать шагов» Максима Шавкина сделаны как выпускная картина в Московской школе нового кино, режиссер «Возвращения Эркина» Мария Гуськова — выпускница Высших курсов сценаристов и режиссеров. Оба претендуют на приз, который однажды уже доставался Таисии Игуменцевой: он гарантирует, что полный метр награжденного автора тоже в свое время будет представлен в Каннах.
«Четырнадцать шагов» Шавкина многие видели: этот фильм был показан в короткометражном конкурсе ММКФ и даже получил там главный приз (очевидно, по каннскому регламенту участию в «Синефондасьон» это не препятствует). Это психологическая драма, почти триллер. Хотя действие происходит в наши дни, стилистика и тема, а еще числительное в названии вызывают в памяти тревожную атмосферу шедевра румына Кристиана Мунджиу «4 месяца, 3 недели и 2 дня». Героиня — студентка из провинции, которая учится в столице и собирается со дня на день переехать к своему благополучному бойфренду-москвичу. Но ее тревожат призраки прошлого — точнее, один конкретный, вполне материальный призрак, настойчиво напоминающий о давно закончившемся романе. В напряженной интриге «Четырнадцати шагов», мастерски разыгранной и собранной из череды как бы разрозненных эпизодов, можно рассмотреть пронзительную историю любви. Однако еще в большей степени этот фильм — размышление на самую больную сегодняшнюю тему: о конформизме и оппортунизме, цене благополучия и отказе от собственных желаний во имя того, чтобы стать частью системы.
«Возвращение Эркина» Гуськовой сделано в совершенно иной эстетике и снято очень далеко от Москвы — в Киргизии, практически исключительно с актерами-непрофессионалами. Сам Эркин — маленький человек, но не гоголевский, а скорее из Достоевского: когда-то он совершил убийство и теперь, отсидев свое, вышел на волю. Картина — именно об адаптации к повседневности, которая на поверку оказывается невозможной. Для одних — невидимка, для других — злодей, для третьих — жертва обстоятельств, Эркин чувствует себя чужим везде, а особенно на чьем-нибудь празднике жизни: между делом его заносит на свадьбу — притом его собственная жена не желает его видеть, и дети уехали. Эта тонкая и не манипулятивная социально-психологическая зарисовка обманчиво проста, даже простодушна, но при этом напрямую связана с всеобщей травмой виктимности. Ни ноты фальши, ни намека на умозрительность всей конструкции — все предсказывает режиссеру достойное будущее. Собственно, уже здесь в зародыше ощущается полный метр.
Незачем уподобляться жюри и сравнивать эти две столь разные работы, однако слишком велико искушение заметить, что говорят они, по сути, об одном и том же, хоть и на разных (буквально) языках. И «Четырнадцать шагов», и «Возвращение Эркина» — рассказы о жажде новой жизни и о бесцельных попытках перечеркнуть прошлое, справиться с пережитой когда-то травмой и наконец о ней забыть. Есть ли в русском кино и — шире — российском обществе тема более своевременная и живая, чем эта? Вряд ли. Так что решение каннских отборщиков в который раз трудно не признать осознанным и чутким.
