На 37-м ММКФ показали «Арвентур» Ирины Евтееевой — первый из трех российских фильмов, участвующих в основном конкурсе. Название пришло из рассказа Александра Грина. Это страна, им сочиненная.

Картина состоит из двух новелл — «Фанданго» по Грину и «Тайна морского пейзажа» по даосистской притче о художнике и китайском императоре, который не может принять реальный мир таким, какой он есть. «Что такое «Арвентур», неизвестно, — говорит Ирина Евтеева. — Но если человеку очень плохо, надо произнести это слово». Она сняла фильм о взаимоотношении художника, власти и времени. А ее спрашивали, зачем леща покрыли сеточкой майонеза. Почему император в маске вместо лица? Ирина попыталась передать состояния, переживаемые человеком в 20-е годы прошлого века в Петербурге и «на краю времен». Проблемы одни и те же. «На майонезе я настоял. Это мечта о великом, как говорят в рекламе», — взял огонь на себя продюсер и композитор фильма Андрей Сигле. Главные роли исполнили Владимир Кошевой и Сергей Дрейден, которого Евтеева превратила в китайца.

— Вы же лауреатка Венецианского фестиваля. Получили там «Серебряного льва» за фильм «Клоун». Почему не стали ждать решения Венеции и отдали картину в конкурс ММКФ?

— Хотела, чтобы мой фильм посмотрели наши зрители, которые читали Грина. В картине сложная голосовая составляющая. Людям, которые следят за субтитрами, вместо того, чтобы слушать голоса актеров, сложно воспринимать кино. Мне было очень интересно работать со звукорежиссером Владимиром Персовым. У нас говорят по-испански, по-китайски и по-русски.

— Все мы увлекались Грином. Но теперь его многие и не знают.

— Это мой любимый автор с детства. Может быть, после нашего фильма его прочитают. Современным детям нужна визуализация. А Грин очень визуален и фактурен. Как он работает со временем, как у него ломается пространство! Грин же писал в журналах ради заработка, и рассказы у него разные по уровню. Но те вещи, над которыми он долго и тщательно работал, великолепны. Он пошел на войну 1914 года, когда ему было 39 лет. И написал «Алые паруса». Когда все не очень понятно, такие писатели очень нужны.

— Кто-то еще работает в такой же манере, как вы?

— Есть один знакомый марсианин.

— Вот и я думаю, что то, что делаете вы, уникально. Ваши фильмы настраивают на созерцательный лад: смотри и медитируй. Но каждый раз вызывают темпераментные выпады. И сегодня вас призывали к ответу, почему лещ под майонезом.

— Кому-то мои фильмы по душе, кого-то они раздражают. Судьба даровала мне возможность заниматься тем, чем я занимаюсь. Кто-то рисует на холсте, а я — на стекле. Таким образом я познаю то, что вокруг. Теперь я рисую по пять часов в день, работаю гораздо быстрее и меньше выматываюсь, поскольку все собирается на компьютере. Но рисую до сих пор руками. У меня появилась своя камера. Все время хожу с ней, как с записной книжкой. Готовлюсь к фильму по Велимиру Хлебникову и его произведению «Ка». А там много птиц, деревьев, гнезд. С апреля снимала почки, листочки. Мне повезло — весна стояла ветреная. Сирень колыхалась очень красиво, почти одновременно расцвел жасмин, опадали лепестки яблонь, черемуха сбрасывала в речку свой цвет. Образовалась целая фильмотека, о которой я столько мечтала. Раньше брала в Госфильмофонде научно-популярные фильмы, где есть земля, трава. И часто снимала не как я, а как кто-то до меня. Для «Фанданго» я многое сняла в Египте и Тунисе. Пальмы, например. А сосну искала у нас. Был март, все растаяло. А я думала: «Мне нужна зима!». И на следующий день выпал снег. Фантастика!

— А я во время просмотра поняла, что вы — певец Севера. Все, что связано с зимой и снегом, — идеальные по гармонии кадры.

— Я изучила множество японских и китайских свитков — не подлинных, конечно, а заснятых на пленку. В них много снега.

— Все время говорят, что Евтеева работает на стыке анимации и игрового кино. Но в мультипликации пять минут могут стать вечностью. А вы снимаете часовую картину.

— Я как Маугли. Не страдаю по поводу того, кто я. У меня своя технология. Я — не аниматор в классическом понимании. Даже книгу написала про взаимодействие киновидов. Свет, цвет, пятно можно с разной мерой условности использовать, от натурного изображения до карандашного и живописного. В анимации должна быть особая драматургия, а материал обязательно соответствовать замыслу. Если Гарри Бардин делает «Выкрутасы» из проволоки, а «Адажио» из бумаги, то сам материал работает на идею. Фотографируешь ты, лепишь из глины, работаешь с мрамором — всюду помимо идеи важен материал. Я спрашиваю своих студентов: «Что такое материал кинематографа?». Ух! Они мне все время говорят, что это идея. Трудно добиться ответа, что это фиксированное изображение.

— Вы начинаете с того, что снимаете живых актеров, и это что-то вроде предфильма?

— «Арвентур» снимался 10–12 дней. Что-то без декораций, на фоне ширмы, отдельно снимали предметы с актером. Впервые я работала не с пленкой, а электронным носителем. И уже не шарахалась, как на «Маленьких трагедиях», когда приходилось беречь пленку и снимать все с одного дубля. Технологический процесс был муторный и съедал много денег. А сейчас я могу дубли отбирать уже во время съемки. Главное, чтобы мне удобно было потом рисовать.

— От артиста что-то особенное требуется или он работает как в игровом кино?

— Я всегда как мультипликатор подсказываю, где статика, где движение, постоянно комментирую: встал, пошел, посмотрел. Руковожу мизансценой по ритмике. Некоторые актеры ее очень легко чувствуют.

— Владимир Кошевой в первой новелле похож на Грина.

— Скоро он станет похож на Хлебникова. Я же сделала серию рисунков, прежде чем приступить к съемкам. Володя их изучал. Он снимался у меня в небольшом эпизоде в роли герцога в «Маленьких трагедиях». Мне понравилось с ним работать.

— Сколько времени потребовалось на создание «Арвентура»?

— Начали в конце 2011 года, сняли заготовки. Все быстро произошло. Представьте, что один человек столько прорисовал. Если бы я работала как раньше, понадобилось бы лет шесть.

— А как достигается эффект мерцания на экране?

— Лампочками работаю, делаю световую прорисовку.

— Откуда все взялось в гуманитарном человеке?

— Я — самоучка. Все началось с микроскопа, в котором при помощи лампочки подсвечивались молекулы. Мне так это понравилось еще в любительской студии, что захотелось светом рисовать. Потом у меня сорок лампочек появилось. Все играю в игрушечки.