Все началось с зашифрованных писем, которые Пойтрас начала получать от анонимного адресата под ником Citizenfour. Он утверждал, что у него есть доказательства существования нелегальных программ скрытого наблюдения, которое ведет Агентство национальной безопасности США (АНБ) в сотрудничестве с другими спецслужбами по всему миру. Пять месяцев спустя она вместе с журналистами Гленном Гринвальдом и Ивеном МакАскиллом прилетели в Гонконг для встречи с этим человеком. Все и дальше было, как в настоящем шпионском триллере. Пароль, ответ, кубик Рубика в руках незнакомца. И наконец: «Зовите меня просто Эд», — сказал им Эдвард Сноуден. Бывший системный администратор АБН.

Мы и так подозревали, что все под контролем, но настолько… Электронные письма, СМС, интернет-запросы, да просто покупки в магазинах… Пароли взламываются в миллионные доли секунды. Прайвеси, обеспеченное конституцией, отменено.

После 11 сентября слежка перестала быть выборочной, она тотальна. Вопрос: «Может ли государство столь бесчинно нарушать интеллектуальную свободу граждан?» Беспилотники следят за миллионами домов по всей планете. В разных частях света строятся огромные станции — перехватчики информации любых видов соединений. Прослушиваются разговоры тинейджеров и домохозяек, президентов и канцлеров.

Сегодня о Сноудене знают все. А тогда, в 2013-м, в маленьком номере гонконгского отеля эта четверка граждан, похожих на заговорщиков, — два журналиста, режиссер и 29-летний юноша, решились — не без страха — бросить вызов системе. Они рисковали быть обнаруженными спецслужбами. Рисковали карьерой. Свободой. И все же рискнули. Рассказать, что баланс между гражданами и правительством бесповоротно нарушен. Что Большой брат больше не оставит нас в покое. Что в нынешнем мире антиутопии существуют правители, мечтающие о власти над снами, и управляемое «спящее» население. И поэтому сегодня, еще в большей степени, чем раньше, свобода равна персональным данным.

Мы видим, как в редакциях Guardian и Der Spiegel волнуются, опасаясь этих публикаций, но все же «правда Сноудена» обнаруживается.

И вот уже через пару дней в том же номере «просто Эд» в махровом халате, пытаясь пригладить непослушный чуб, слушает телевизионные разоблачения CNN, основанные на его информации. Информации, которая потрясет мир.

Нет, это не шпионский триллер. Фильму Пойтрас не хватает напряжения, ритма, драйва. Ее кино более всего напоминает реалити-шоу. Только кажется, что камера в гостиничного номера Сноудена обладает особой дальностью видения. И постепенно поле ее «зрения» охватывает все больше людей. Врущего конгрессу главу АНБ Кита Александера, разбирающего механизмы тотальной слежки

Джулиана Ассанжа, бывшего сотрудника АНБ Уиллиама Биннея и лидера движения «Оккупируй Уолл-стрит» Джейкоба Эпплбаума. И наконец, президента Обамы, для которого Сноуден никакой не патриот, а предатель.

Кажется, Джефферсон сказал однажды, что отдающий свободу за безопасность не получает ни того, ни другого. Актуальная мысль. И не только для Америки. Но ведь и решившийся быть свободным Сноуден в итоге обрек себя на одиночество. Отныне чужой всем, пробудивший нас от иллюзорных снов Морфеус вынужден скрываться. Пойтрас подводит нас к мысли о цене поступка и понимании долга не только как ответственности, но и действия.

Впрочем, режиссер не скрывает иронии, когда снимает Эда, накрывшегося красной тряпкой, над компьютером (это мой плащ-невидимка), рвущего на мелкие кусочки записки: «Вы думаете, это паранойя?» Но когда в гостиничном номере несколько раз звонит сигнал пожарной безопасности, уже всех «заговорщиков» накрывает облако нешуточной тревоги. Плащом безопасности станут СМИ. Надолго ли, покажет время.

Мы узнаем о мотивах патриота, предавшего гласности «государственную тайну» («Раз все молчат, скажу я»). Разоблачитель—предатель—идеалист действует в интересах неприкосновенности личной жизни.

Но вот что обидно. О самом Сноудене, фигуре сегодня известной более прочих кинозвезд, из фильма мы практически ничего и не узнаем. Он так и останется для зрителей обаятельным, смущающимся бэтменом под красным плащом-невидимкой. Идеалистом, ностальгирующем по временам свободного и безопасного интернета. Героем иронического шпионского детектива под нелепым зеленым зонтиком («Верхней половины лица, во всяком случае, не будет видно»).

На той же оскаровской церемонии ведущий Нил Патрик Харрис пошутил, что Эдвард Сноуден, увы, не может присутствовать, используя созвучие английских слов «причина» и «государственная измена» (reason и treason). Академики, думается, голосовали не столько за фильм, сколько за поступок, за гласность, за самого Сноудена. Они поддержали гражданское мужество режиссера и его союзников-журналистов, надо сказать, уже поплатившихся за эту работу.

«Оскар» в последнее время становится кафедрой для политических заявлений. Или самой лучшей площадкой для публикации важной информации. О чем, безусловно, знает Сноуден, немедленно поздравивший Лору Пойтрас: «Надеюсь, эта награда воодушевит еще больше людей на просмотр картины, вдохновит их идеей о том, что рядовые граждане, работая вместе, могут изменить мир». Для него «Оскар» — тоже плащ безопасности.

Источник.