Убранные «на полку» фильмы — привычное явление советского прошлого. Фото: РИА Новости

Какие фильмы и за что запрещают сегодня, лишая ленту прокатного удостоверения

Министерство культуры отозвало прокатное удостоверение у новой картины талантливого документалиста Алены Полуниной «Варя» с формулировкой: «за освещение деятельности экстремистской организации». Похоже, «ПУ» — прокатное удостоверение, или «прокатка», как и предвещали эксперты, превращается в инструмент цензуры. «Новая» разбирается с проблемой «запрета» в современном кино.

Любопытной Варваре…

«Варя» — ироничная одиссея учительницы математики из Москвы, едущей «правду искать» на земле некогда дружественной Украины. Седая, взлохмаченная, восторженная, путающаяся в убеждениях странница с двумя авоськами и ворохом простейших вопросов пытается понять, кто эти люди: застрявшие в палатках на Майдане, заседатели «народного трибунала» в Виннице,  недавно освободившийся из тюрьмы Сергей, правосекторная «хунта» и, наконец, приобретенный украинский двойник Вари — Владислава. Кокетливая «Берегиня Майдана и душа Украины» (так она представляется) в золотых сапожках и шалях с кистями и цветами, призывающая заменить оружие на вышиванки.  Во время  многочисленных встреч Вари с украинскими френдами по Facebook случается и эпизод, связанный с семичасовым арестом Вари и съемочной группы бойцами «Правого сектора», признанного в РФ экстремистской организацией…

Скандал разгорелся неожиданно. Гуманистическому эссе, снятому без госфинансирования,  сначала вроде бы ПУ выдали, и фильм с успехом прошел на омском фестивале «Движение», возглавляемом Артемом Михалковым, потом в  российских программах ММКФ, на возглавляемом Никитой Михалковым, фестивале ДОКер. Затем «прокатку» решили забрать. Впрочем, по мнению руководителя кинодепармента Вячеслава Тельнова, «прокатное удостоверение на фильм «Варя» и не выдавалось, а значит, не могло быть отозвано».

Удивительную эту ситуацию комментирует Алена Полунина, обладатель «Лавровой ветви» («Революция, которой не было»), приза Римского фестиваля («Непал форева»).

— У меня было множество сюжетных наметок. Но с ними не возникало эмоционального резонанса. К примеру, я хотела снимать историю под условным названием «Андрей и Андрий» — про двух похожих людей, которые в ситуации исторического разлома на Украине стреляют друг в друга. Таких историй в духе «Тараса Бульбы» сейчас много. Она была условно хороша, но подгонять реалии под мой «концепт» не хотелось. Потом едва не начала снимать в львовском дурдоме, где меня застало начало войны. В этом символичном месте зубодером работал один из возможных героев. Магнетичная фактура: белые клыки, непробиваемый национализм… Вышла бы черная комедия. Но слишком очевидная, в ней не было объема. А потом в многокоечном киевском хосписе «Балерина» я встретила Варю…

Прокатное удостоверение у нас было около трех месяцев. Фильм отправился в фестивальный вояж. После ММКФ звонит перепуганная Настя Вельская, мой продюсер: «Отобрали прокатку!» Не оценив поначалу серьезности момента, я начала глумиться: «Подержать, что ли,  дали и отняли?» Потом возмутилась. Ведь все документы сданы, пошлины проплачены. Никаких претензий нам не предъявили. Фильм даже понравился в Минкульте. Не начальству, конечно. Там есть первый фильтр — прием кассеты, и женщинам из ОТК «Варя» понравилось.  Даже регистрационный номер у фильма появился на сайте Минкульта. Потом произошла закулисная водевильная мизансцена. Директор студии, помогавший нам с документацией, должен был довезти какой-то документ или диск. Тут его и попросили показать выданную бумагу. Чиновник ее — раз! — быстро забрал,  больше мы ее не видели. Вывод: чиновникам в руки бумаги давать нельзя, больно  они ушлые. Но помимо ловкости рук чиновничья казуистика дозволяет присочинить собственную версию событий. Мол, и не было никакой прокатки. Чиновник априори боится. Думаю, их раздражение мог вызвать эпизод со скандирующими лозунги бойцами УПА. Всегда находятся такие шмыгающие люди «как-бы-чего-не-вышло».  Видимо,  после показа на ММКФ кто-то бдительный позвонил в  инстанции: «У вас тут непорядочек». Я убеждена, что все это не директива сверху, а такой же комедийный «человеческий фактор», как сам случай «изъятия документа».

Конечно, снимая кино, я не думала про суровый Роскомнадзор. Запрещенные в России ПС и УПА возникли как свидетельства «цветочного многообразия». Без знаков плюс или минус. Есть точка зрения Вари, но она персонаж.  Да, она благосклонно отзывается об украинцах, потому что в момент съемки у нее была такая типическая для нашего либерального сообщества установка:  все, кто украинцы, — хорошие, те, кто с Донбасса, — плохие. К ее чести, сейчас она рассуждает уже не столь однозначно. Комедийность ситуации в том, что именно «Правый сектор» нас арестовал. Продержали довольно долго, но было страшно познавательно. Жалеть можно лишь о том, что в тот момент шла борьба за камеру и материал, а иначе снятого было бы больше. Камеру не отобрали благодаря помощи приличных людей в Киеве, которые теперь не хотят со мной общаться. Сейчас такой водораздел по человеческим отношениям прошел… Нельзя друг друга осуждать, надо подождать, пока выйдем из состояния истерики и противостояния.

Для меня эти недетские игры с ПУ — проявление уже подзабытых методов цензуры, воссоздания «полки». Но я не борец за правду. Не принадлежу к касте революционно настроенных либералов, и диссидентство  не по мне, не хочется заниматься суетой. Мне кажется, опасно сейчас качнуть «танцпол». Надеюсь, пройдет немного времени и снова будет все иначе. Пусть все у нас развивается эволюционно.  Иначе быть не может. И то, что Минкульт уже заварился в бульоне собственного абсурда, — тому пример. Я даже им благодарна. Мы выложили фильм в интернет, и люди из 13 стран в сжатые сроки посмотрели «Варю». Минкульт выступил как рекламное агентство. Думаю, стоит послать красивую фотокарточку со словами благодарности министру.

А  пока я  написала ему открытое письмо. Хотя меня уговаривали, что бузить не надо. Но раз уж я писала Ким Чен Иру, почему бы не написать моему соотечественнику, озаботившемуся судьбой моего фильма? Не то чтобы я верила в эффективность подобных писем. Нет, это скорее моральный жест: «Товарищ министр, почему в вашем ведомстве выдают бумажку с номером в госреестре за подписью чиновника, а потом ее отбирают?» Теперь же можно так поступать с любым фильмом…

Штирлиц нервно курит…

В последнее время практика воспрещения набирает обороты. Как правило, запрет вырастает на почве простого объяснения. В случае с Полуниной в основе наказания фильма — распоряжение Роскомнадзора, запретившего распространение информации об экстремистских организациях. В частности, о «Правом секторе» — «без указания на то, что соответствующее общественное объединение или организация ликвидированы или что их деятельность запрещена». Но распоряжение касается СМИ, а «Варя» — авторское психоделическое кино, в котором политика  служит рамой для двойного портрета сдружившихся блаженных душ: российской и украинской.

Впрочем, у нас любое начинание, в том числе и логичное, расцветает причудливыми цветами сюра, абсурда и непременными цензурными колючками. Так что, скорее всего, какой-то чиновник решил перестраховаться…

С этими прокатками вообще темная история. Еще весной в Минкульте обещали, что для показа на фестивалях их отменят, и министерство подготовило соответствующие поправки.  Но о принятии окончательного решения не известно. И фестивали с риском «для жизни» показывают «сомнительные», с точки зрения государственников, фильмы. Так что теперь не только сами картины, но и фестивали оказались в ручном управлении. И если кто-то кое-где у нас порой — как Виталий Манский — выскажется резко или покажет на «Артдокфесте» фильм «Путинские игры», лично министр перекроет кислород финансирования  лучшему документальному смотру в стране.

Порой Минкульт успешно играет роль рекламного агентства. Благодаря его инициативам фильмы выплывают из тумана неизвестности. Так было с малоинтересным «Номером 44» («Child 44») о сталинской России, снятом с проката за день до премьеры «за искажение истории». И все немедленно бросились смотреть кино с Гари Олдменом и Томом Харди в интернете.

Каждый запрет имеет какое-то обоснование. Но на практике чиновничьи инициативы оборачивается абсурдом. То предлагают «отменить» курящих Волка из «Ну, погоди!»,  Крокодила Гену и Штирлица, то нападут на «Иронию судьбы…» за пропаганду алкоголя, то матерящиеся в кулуарах госчиновники озаботятся чистотой речи на экране. Все зависит от того, какой «мотив» у политиков на повестке дня. Сегодня самой болезненной темой для нашего кино оказалась Украина. По словам Виталия Манского, его фильму «Родные» (некоторые эпизоды запланировано снимать на Украине)  из-за темы отказано в поддержке вопреки решению собственного минкультовского экспертного совета по неигровому кино.

Враг народа — паровозик Тишка

Окончательную победу агитпропа над здравым смыслом демонстрирует и Госкино Украины. Список запрещенных к показу российских фильмов разрастается не по дням, а по часам.  Недавно  к библиотеке запрещенных фильмов,  таких как «Белая гвардия» Снежкина или «Поддубный» Орлова,  за «пренебрежение к украинскому языку, народу и государственности»  прибавилось еще 162 названия. Черная метка прислана российским фильмам и сериалам,  произведенным у нас с 1 января 2014 года. Остальную кинопродукцию на предмет «пропаганды российских силовых структур» рассмотрит специальный экспертный совет.

В зацикленные на суровой идеологии советские времена я познакомилась с одним опытнейшим музыковедом. В Гостелерадиофонде этому сведущему пенсионеру платили зарплату за то, что он умел с одного взгляда на телевизионную картинку с симфоническим оркестром разглядеть «отъезжантов» — музыкантов, эмигрировавших на Запад. Запятнанную запись немедленно перемещали из эфирной базы в «запас» или стирали. Сколько великолепных концертов и программ пострадало! Похоже, сегодня вновь пора обзаводиться подобными экспертами.

У украинской редактуры настоящий аврал: «ищут пожарников, ищут милицию» — на экран не проскочит ни одна муха в погонах, «популяризирующая силовиков страны-агрессора».

Помимо очередных «Тайн следствия», «Дознавателя»  или «Улиц разбитых фонарей» под раздачу попали комедия Крыжовникова «Горько-2» («Горько-1» от запрета ускользнул, он снят до 2014-го), «Дубровский» Вартанова и Михановского с Данилой Козловским в главной роли,  безобидные сериалы «Физрук», «Воронины», «Молодежка», «Тест на беременность», «Орлова и Александров».

Врагом Украины, к полному недоумению авторов, объявлен «Паровозик Тишка». Один из режиссеров пострадавшего проекта, Алексей Котеночкин, комментирует «Новой»:

— Могу только предполагать. Возможно, нас «отменили» из-за персонажей. У нас есть паровозики Полицейский, Генерал, ветеран Василич… Но, безусловно, там нет никакой пропаганды. К тому же это совместное производство. У нас и режиссер из Киева работала, и студия  в Николаеве. Свое же запретили.   Остановили работу в самом разгаре третьего сезона. Только мы силу набрали… Жалко. Все жду — может, воскреснет «Тишка»?

Вряд ли… За трансляцию российских фильмов, снятых после 2014-го,  предусмотрен штраф до 60 тысяч гривен.

Между тем, по информации украинских СМИ,  каналы не отказались от российского контента. На «Интере» продолжают показ документального сериала «Следствие вели…» с Леонидом Каневским. «1+1» не убрал из сетки «Хорошие руки» 2014 года выпуска. Украинские журналисты обращают внимание на то, что в черном списке  множество теле- и киноработ без каких бы то ни было признаков милитаризации, фильмы, в которых нет ни военных, ни  полицейских.  Среди них немало российско-украинских копродукций.

Запрещена, в частности, комедия Марюса Вайсберга «8 новых свиданий» с популярным украинским шоуменом Владимиром Зеленским. Артисту Зеленскому, кстати,  достается по обе стороны границы. На Украине — за то, что снимается «у москалей», в России председатель молодежного движения «Справедливая сила» Илья Свиридов предложил признать Зеленского персоной нон грата, а фильм запретить. Но тут внезапную здравость смысла продемонстрировал наш министр культуры. «Мы в синхронном абсурде не участвуем», — обнадежил он.

Тут и Госкино Украины одумалось и аж два фильма из запретного перечня изъяло. А именно — украинско-российские сериалы «Дом с лилиями» Владимира  Краснопольского и «Ветреную женщину» Ольги Перуновской, которая сейчас идет на российских телеэкранах.

Стоит заметить, что и наиболее интересные работы в авторском кино нынешнего сезона — «Под электрическими облаками» Алексея Германа и «Милый Ханс, дорогой Петр» Александра Миндадзе — российско-украинская копродукция. Картина Германа приняла участие в только что завершившемся Одесском международном кинофестивале.

А обращенная к широкой аудитории «Битва за Севастополь» —  лишенное ложного пафоса антимилитаристское кино — была поддержана в обеих странах. Режиссер фильма Сергей Мокрицкий с горечью подмечает:

«Это последняя копродукция в ближайшем будущем. Здесь общая история, которую не вычеркнешь. Общее горе. Одна война на два народа.  Мы сделали версии на двух языках. Но ни одного кадра не поменяли в картине. Своим примером показали, что можно не только не врать друг другу, но и сотрудничать вопреки войне».

Политики сдвигают оптику с  политических проблем и необходимости их решения на поле кинематографа, который нынче воспринимается исключительно как средство борьбы и давления. Соглашусь с Аленой Полуниной,  возможно, эти запретительные инициативы исходят от «добрых в душе», как писал Гоголь об одном генерале, людей, но «их чины — совершенно сбивают их с толку».  В пору обострения отношений, когда территория человечности и терпимости усыхает шагреневой кожей,  кинематограф мог бы образумить заигравшихся в войну, погрязших в ненависти и недальновидности политиков. Но, увы, сегодня именно политики и чиновники диктуют, что снимать и что показывать.

Какие фильмы и за что запрещали. Мировая практика

Среди запрещенных фильмов были такие шедевры, как «Броненосец Потем-кин» Эйзенштейна и «Рождение нации» Гриффита.

«На Западном фронте без перемен» Льюиса Майлстоуна (1930). Экранизация романа Ремарка была запрещена в Австрии и Германии как антимилитаристское высказывание. В короткий период, пока прокат был разрешен, приверженцы Гитлера, партийные активисты срывали показы, выпуская в залы кинотеатров крыс… Среди наград: две премии «Оскар».

«Виридиана» Луиса Бунюэля (1961) Magnum opus Бунюэля. Фильм был запрещен Ватиканом к просмотру на протяжении 16 лет в связи с тем, что  режиссер касается запретных для франкистской Испании тем инцеста, суицида, насилия над женщиной, святотатства и «шведской семьи». Среди наград:  «Золотая пальмовая ветвь» Каннского кинофестиваля.

«Заводной апельсин» Стенли Кубрика (1971) Антиутопия по мотивам одноименного романа Энтони Бёрджеса, приобрела статус культовой. Лента была раскритикована в Великобритании за пропаганду насилия с формулировкой: «Зло как таковое». В результате Warner Brothers остановила британский прокат фильма. Запрет на «Заводной апельсин» был снят после смерти режиссера. Картина была также запрещена в Ирландии и Сингапуре. Среди наград: четыре номинации на премию «Оскар», четыре номинации на «Золотой глобус».

«Последнее танго в Париже» Бернардо Бертолуччи (1972). Философско-эротическая драма с Марлоном Брандо и Марией Шнайдер. В Италии фильм продержался в прокате неделю. Суд признал «Последнее танго в Париже» порнографией и постановил уничтожить все копии. В 1987 году решение было отменено. Помимо Италии фильм был запрещен в Чили, Португалии, Сингапуре, Новой Зеландии, Южной Корее. Среди наград:  две номинации на премию «Оскар», две номинации на премию «Золотой глобус».

«Сало, или 120 дней Содома» Пьера Паоло Пазолини (1975). Вольная экранизация одноименного произведения маркиза де Сада, последний фильм Пазолини (через несколько дней после завершения съемок режиссер был зверски убит) — среди самых скандальных картин 70-х. Извращенная природа фашизма показана с немыслимой откровенностью. Пазолини перенес действие романа в годы Второй мировой войны, в фашистскую «республику Сало» на севере Италии. Из-за натуралистичных сцен насилия фильм был классифицирован как порнографический и запрещен к показу в ряде стран.

 «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе  (1988). Одна из самых значительных картин была предана анафеме христианскими фундаменталистами, которых возмутило, что мастер изобразил Христа как обычного человека. В основе картины — роман греческого писателя Никоса Казандзакиса «Последнее искушение». Авторскую трактовку Нового Завета называли ересью и невиданным богохульством. Фильм запретили к показу в Турции, Аргентине, Мексике, Чили, на Филиппинах и в Сингапуре. Прокат фильма в США сопровождался беспорядками и акциями протеста. Скандал разгорелся и после показа картины по НТВ, некоторые депутаты и представители РПЦ требовали ленту запретить. Номинация на премию «Оскар», три номинации на премию «Золотой глобус», премия кинокритиков на Венецианском кинофестивале.

«Список Шиндлера» Стивена Спилберга (1993). Художественная драма о Холокосте по роману Томаса Кенелли, по  опросу Американского киноинститута, вошла в список лучших фильмов США. В Малайзии правительственная комиссия по цензуре, запрещая фильм, назвала его «еврейской пропагандой», уточнив, что «он отражает привилегии и достоинства только одной определенной расы». Египетские и индонезийские цензоры запретили фильм за то, что «в нем содержатся сцены насилия, пыток и демонстрируются обнаженные тела». Комитет мировой солидарности мусульман назвал фильм «не чем иным, как сионистской пропагандой». Среди рекордного числа наград: семь премий «Оскар», 12 номинаций, три премии «Золотой глобус», семь премий BAFTA.

«Прирожденные убийцы» Оливера Стоуна (1994). Истерия вокруг криминальной драмы по сценарию Тарантино началась после премьеры. Фильм обвиняли в пропаганде насилия, запретили в некоторых странах. Среди наград: номинация на премию «Оскар», спецприз жюри Венецианского кинофестиваля.

«Страсти Христовы» Мэла Гибсона (2004). По версии американского еженедельника Entertainment Weekly, самая скандальная картина в истории кинематографа. Богословы в разных странах призывали запретить к показу эту «неправду и очернение Христа». В Малайзии правительственные цензоры разрешили смотреть фильм только христианам.  Среди наград: три номинации на премию «Оскар», премия «Золотой сателлит».

«Это не фильм» (2011), «Закрытый занавес» (2013)  и «Такси» (2015) Джафара Панахи. Одному из самых известных иранских режиссеров, осужденному за антиправительственную деятельность, запрещено заниматься профессией и выезжать из Ирана в течение 20 лет. Однако и под домашним арестом Панахи продолжает на бытовую камеру и телефон снимать кино. «Это не фильм» — участник Каннского фестиваля. «Закрытый занавес» — «Серебряный медведь» «Берлинале» за сценарий. «Такси» — «Золотой медведь» и приз ФИПРЕССИ  «Берлинале».

«Изгоняющий дьявола» Уильяма Фридкина  (1973). «Самый страшный фильм всех времен» снят по мотивам романа Уильяма Питера Блэтти. Запрещен в Великобритании, Малайзии и Сингапуре. 10 номинаций на премию «Оскар», две премии «Оскар», четыре премии «Золотой глобус».

О советской цензуре и запрещенных фильмах написаны книги. Фильмы «арестовывали» и ссылали на «полку», калечили цензурными купюрами.

Среди репрессированных легендарные работы: «Бежин луг» и «Иван Грозный 2: Боярский заговор» Сергея Эйзенштейна, «Гармонь» Игоря Савченко, «Колыбельная» Дзиги Вертова, «Дохунда» Льва Кулешова, «Новая Москва» и «Счастье» Александра Меведкина, «Строгий юноша» Абрама Роома, «Славный малый» Бориса Барнета, «Тугой узел» Михаила Швейцера, «Застава Ильича» Марлена Хуциева, «Комиссар» Александра Аскольдова, «История Аси Клячиной…» Андрея Кончаловского, «Три дня Виктора Чернышева» Марка Осепьяна, «Цвет граната» Сергея Параджанова, «Мы» Артура Пелешяна, «Короткие встречи» и «Долгие проводы» Киры Муратовой, «Лес» Владимира Мотыля, «Интервенция» Геннадия Полоки, «Любить» Михаила Калика, «Осень» Андрея Смирнова, «Трясина» Григория Чухрая, «Агония» Элема Климова, «Проверка на дорогах» Алексея Германа, «Тема» Глеба Панфилова.

Источник.