В прокате “Находка” Виктора Демента
“Находка” режиссера Виктора Демента, до того снимавшего только сериалы и телефильмы, смотрится отдельно, чрезвычайно необычно на фоне нового российского кино. И эту отдельность никак не мог не оценить АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Если исключить Андрея Звягинцева, среди современных наших режиссеров практически нет никого, кто обладал бы вкусом к большой эпической форме, к крупному плану человеческой личности, к восприятию природной среды как космоса. Именно эти дефицитные качества продемонстрировал Виктор Демент. Тем удивительнее, что сценарий “Находки” основан на небольшой повести Владимира Тендрякова, написанной полвека назад и вроде бы обреченной затеряться в вихре бурных исторических и культурных перемен. Но оказалось, она прекрасно работает в современном контексте, стоит немного отвести в сторону “классовые”, “почвеннические” и “морально-нравственные” мотивы (обязательная для того времени рубрикация) и проявить, вывести наружу универсальные отношения: человек–семья–природа–мироздание.
Трофима играет Алексей Гуськов — лучший наш актер данного возрастного диапазона, вполне способный конкурировать со звездами и корифеями на мировом уровне, недаром за роль в “Находке” он был номинирован на Asian Pacific Award — азиатский “Оскар”. Включая свое отчасти отрицательное обаяние, он мобилизует зрительское воображение: в другой исторической ситуации подобного героя можно представить вертухаем в ГУЛАГе, но можно и Савонаролой или деятелем святой инквизиции (папу римского, правда положительного, Гуськову уже довелось сыграть).
Визуально самая сильная часть фильма, когда Трофим после стычки с браконьерами бредет через тайгу с отмороженными руками и лицом, прижимая к груди “находку” — младенца, брошенного на погибель матерью. Эти сцены поединка человеческого сердца с равнодушной природой сняты оператором Андреем Найденовым (заслужившим приз “Кинотавра”) интенсивно и величественно. Именно в этом космическом блуждании между жизнью и смертью герой открывает существование органа, который раньше представлял себе лишь как насос для перекачки крови. И все дальнейшее, что будет происходить с Трофимом,— результат этого открытия.
“Находка” — фильм, стоящий особняком и резко выделяющийся в нашем кинопейзаже. Понятно, что он сам по себе не может сегодня делать погоду. Но, возможно, он подсказывает то направление, где кинематографистов ждет что-то иное, кроме цензурного или художественного тупика. Ждет расширение пространства, которое на других путях стремительно герметизируется и сужается.
