Не приписывайте художнику нездоровых тенденций.
Оскар Уайльд
Программа Московского кинофестиваля в этом году была на удивление богата фильмами, настраивающими на то, чтобы поговорить не о сновидческой природе кино, а о мимесисе – о той реальности, которая в этих фильмах отразилась (но, конечно, с поправкой на сны, страхи и скрытые желания их создателей, да и зрителей вместе с ними). Здесь и «Блокадный дневник», и «Предвыборная кампания», и «Новый порядок», и «Мальмкрог», и «Еще по одной», и «Психомагия» Ходровского, и какие-то другие (кто что успел посмотреть).
Мои заметки – о фильме, который, пожалуй, не входил в главную обойму хитов фестиваля, но наверняка запомнился всем, кто его увидел. Это французско-бельгийско-люксембургская картина бельгийки Зоэ Витток «Джамбо» (2020) из программы Андрея Плахова «Эйфория наваждений». И эйфория, и наваждения – всё здесь есть, как и фантастика, и комедия, и любовная драма, и столкновение личности с обществом.
Девушка, которой, впрочем, уже около 40, застенчивая, живущая в своем мире, выходит на работу в качестве уборщицы в парке развлечений. Местные парни ее задирают, но молодой менеджер парка проникается к ней симпатией и предпринимает все положенные ритуальные действия, чтобы завязать отношения. Однако настоящим романтическим героем Жанны (Ноэми Мерлан), ее защитником и наперсником оказывается… новый аттракцион – огромная, великолепная, переливающаяся огнями машина-вертушка. Она умеет кланяться, выражать эмоции, воспарять ввысь, и героиня легко устанавливает с ней общий язык – самый простой, понятный ребенку язык светофора: зеленый – да, красный – нет. Имя Джамбо (или скорее Джумбо, Jumbo) напоминает о знаменитом африканском слоне – первом цирковом животном XIX века, прославившемся на весь мир и вдохновившем Диснея и Дали. В сравнении с этим идеальным и обаятельным кавалером у пошляков-парней из парка и даже у более симпатичного и успешного менеджера нет никаких шансов.
Фильм снят с изумительным чувством формы. Эротическая кульминация, когда Жанна приходит ночью в парк, включает рубильник и как на ложе цветка ложится на вибрирующий мотор своего возлюбленного, решена остроумно и гротескно: машина из всех своих трубчатых сочленений начинает изливаться густой черной патокой. В зале эта сцена вызывает завороженное оцепенение – и только потом смеховую разрядку.
Легко догадаться, что происходит дальше – роман героини с машиной, перешедший в физическую близость, не остается незамеченным и начинается не то чтобы травля, но нечто к этому близкое. Даже прекрасный Джамбо обречен покинуть парк аттракционов. Самый острый конфликт Жанна переживает не с парнями, а с единственным близким человеком – своей матерью, которая, по контрасту, склонна вести себя избыточно открыто и доступно, но смотрит на происходящее вполне обывательски: дочка слетела с катушек и надо ее запереть, а неплохо бы и подлечить. Однако постепенно семейный конфликт разруливается и мама переходит на сторону дочери.
Концовка не оставляет сомнений, о чем этот фильм. Мы разные и каждый имеет право любить то, что любит. Любовь героини к машине – метафора. Важен не объект, важна сама любовь, и окружающие должны это принять. Об этом говорит и умная критика: «фильм Витток изящно избегает моментов, которые могли бы увести действие в сторону сенсационности, рассказывая историю, где раскрытие своей сексуальности может оказаться тождественным осознанию собственному жизненного пути. Прежде всего – это история принятия инакового, и в конфликте матери с дочерью роман последней с машиной занимает не самую центровую позицию» (Ольга Артемьева «Эйфория» // MIFF Daily. 2020. № 5. С. 6).
Принятие инакового, всё именно так! Фильм Зоэ Витток вполне понятен и было бы незачем навешивать на него то, что в нем не подразумевается. Но это случай, когда другой критик категорически не хочет следовать завету Оскара Уайльда. Вот тут агрессивно вмешивается современный контекст, который навязывает тому, что показано, не иносказательное, а самое что ни на есть буквальное прочтение.
Ну, конечно, «Джумбо» – не манифест киберпорно. Но… То, как игриво и визуально изобретательно рассказана и представлена эта история, только усиливает двусмысленность. И парк развлечений как площадка действия, и некий аутизм героини, и выбор ею объекта – может ли это казаться случайным сегодня? А если посмотреть по сторонам? А если посерфить по интернету?
Три года назад на форуме «Открытые инновации» в Сколково прошла серия конференций, посвященных еде и другим базовым потребностям в XXI веке, в том числе и сексуальным нормам и тенденциям цифровой эпохи. Затравочный текст к дискуссии звучал так: «Эксперты предсказывают, что в ближайшие десятилетия секс с роботами станет более популярным, чем секс с людьми. Человек-партнер перейдет в категорию маргинальных связей. Всё больше и больше людей открыто признают, что романтические отношения сложны и им больше подходит простая альтернатива – робот или VR-порно. Именно сегодня, когда человечество находится на грани слома парадигмы, нужно стать более серьезными и задуматься над вопросами: что такое сексуальность? как технологии влияют на самое сокровенное? как нам переосмыслить табу и избавиться от предрассудков? будет ли концепция моногамности актуальна через 20 лет?» Хотя сама дискуссия (4 из 6 участников принадлежали к прекрасному полу) поворачивала в разные направления, мотив «мужчина – это ХХ век, а XXI – разумеется, машина» над ней отчетливо витал.
И это во многом свершившийся факт. Роботизация удовольствия давно вышла за рамки киберпанка и стала одной из практичных, эффективных и коммерчески успешных творческих индустрий. Кто виноват? Понятно, что не эмансипация, а весь комплекс процессов отчуждения человека от своей биологической природы, обсуждение которых увело бы нас далеко за рамки рецензии.
Уже процитированная мною Ольга Артемьева закончила свою рецензию на «Джамбо» словами: «Мистицизма в привычном понимании тут, впрочем, нет – скорее это выход за пределы привычных категорий, где тело не противопоставляется металлу, фантазия – прозе жизни, а любовь – страсти. <…> в конце концов, ничего радикально нового в драматургии секса за всё это время не придумали». Имею смелость утверждать, что мой гендер воспринимает обсуждаемую драматургию иначе (тем не менее, в этом месте, пожалуйста, смайлик). Если смотреть на коллизию «Джамбо» с точки зрения мужчины, то никакой двусмысленности не может быть – это притча о женщине, которую мы безнадежно потеряли.
