Виктор Матизен
КАРТИНА С ДОВЕСКОМ
В российском кино обозначилось рекламно-туристское направление. В прошлом году появились “Греческие каникулы” Веры Сторожевой, снятые исключительно ради прогулки съемочной группы в Грецию и демонстрации тамошних пейзажей и отелей. Теперь к ним добавился “Граф Монтенегро” Марины Мигуновой, в котором греческие виды сменились черногорскими. Но это совсем не “product placement”, то есть размещение в кадре игрового фильма рекламируемых им товаров, как бывает в западных блокбастерах (в “Матрице” – телефоны, в “бондиане” – часы, виски и автомобили определенных марок). Это больше напоминает советскую форму торговли под названием “товар с нагрузкой”, когда покупатель не мог приобрести нужный ему предмет, не купив впридачу какую нибудь бросовую поделку.
Впрочем, хромает и это сравнение, поскольку, покупая роман Хемингуэя с довеском в виде романа Бабаевского, читатель имел возможность отделить хорошую прозу от словесного мусора, выбросив последний в ближайшую урну, а в случае с “Графом Монтенегро” так сделать нельзя – естественные виды от соседства с фальшивыми персонажами приобретают такой же противоестественный вид. Более того, закрадывается мысль, будто под лазурными водами таятся мерзкие отходы, за чистенькими фасадами отелей устроены застенки с крысами и тараканами, а под рясами мирных священников прячутся оборотни. Нечто подобное без затей показано в фильме Эли Рота “Хостел”, где троицу американских туристов заносит в тихий словацкий городок, в котором творится такое, что тамошние власти не выдержали и обвинили режиссера в стремлении опорочить их страну и подорвать ее туристический бизнес. Так вот, “белый пиар” Марины Мигуновой, отрабатывавшей заказ посла Черногорской православной церкви в России митрополита Сергия и заодно обслуживающих Черногорию турфирм, и черный пиар Эли Рота, действовавшего то ли по собственной глупости, то ли по заказу каких-то словакофобов, вызывают одинаково отталкивающее впечатление. Так что маленькой балканской стране следовало бы подумать, нужны ли ей такие рекламные проспекты.
Нечто двусмысленное возникает в “Графе Монтенегро” с самого начала. Оказывается, герой войны 1812 года генерал Милорадович, в 1825 г. павший от руки декабриста Каховского, был крепко на руку нечист. Захватив у турок (надо думать, в кампанию 1807 г.) награбленные ими в Молдавии и Валахии сокровища, он припрятал их на родине предков и признался в этом только на смертном одре, оставив свое любовнице, балерине Телешовой, карту с указанием места захоронения. Два века спрятанными ценностями никто почему-то не интересовался, и только в наши дни два таких же нечистых на руку российских потомка Милорадовича и Телешовой (в исполнении Александра Домогарова и Алексея Чадова) один за другим рванули за этим богатством на Балканы. За тем же отправился алчный православный батюшка, случайно подслушавший разговор о драгоценностях.
Только совсем ничего не читавший человек не узнает в этой фабуле мотивов, взятых из романов “Граф Монтекристо”, “Сердца трех” и “12 стульев” (в предшествующем киноопусе г-жи Мигуновой “Прощайте, доктор Фрейд!” так же легко читались мотивы “Ревизора”). Взять-то взяли, а пересадить в другое окружение не сумели, и просто вшили сапожной иглой, да еще с белыми нитками. Только не думайте, что это легко, и что всякий так сможет – для этого нужен особый талант. Не каждый же умеет писать музыку вилкой по стеклу.
Вот, скажем, жадный до денег священник. Понятно, что Ильф с Петровым, придумавшие отца Федора, отрабатывали заказ социалистического государства чернить священство, но они это делали по-своему, от души и не без сострадания. Отец Федор – фигура не только комическая, но и трагическая, если вспомнить и слегка домыслить, что же заставило бывшего священнослужителя бросить дом и помчаться за брильянтами воробьяниновской тещи. А кто такой священник из “Графа Монтенегро”? Зная, что фильм снят с благословения митрополита, не сомневаешься, что авторы фильма не посмеют бросить тень хоть на одного священника, и поэтому жуликоватый персонаж в рясе – не тот, за кого себя выдает. Кто же это, если в черногорские священники принимают его за своего знакомого? Разумеется, брат-близнец настоящего священника, ставший уголовником. Почему же один близнец чистый, а другой нечистый? Потому что потому окончается на “у”. Авторы полагают, что так смешнее, а кому не смешно, у того нет чувства юмора.
Ряженый в рясе – своего рода образец, по которому скроены все персонажи этого фильма. Все они – невсамделишные, все их приключения – ненастоящие, все реплики – краденые или кажутся крадеными. Исполнители главных ролей, похоже, догадываются, во что вляпались, и валяют дурака: Домогаров и Чадов – с ленцой, Бычков – истово, а от прочих “актеров” остается впечатление махровой любительщины: в школьных драмкружках играют гораздо лучше. В этом гламурно-придурковатом мире отсутствует зло, а потому нет и добра, и потому все двусмысленно. Двусмысленно до такой степени, что уже непонятно, для какой аудитории сделано – умственный уровень фильма не выше, чем у 10-летнего ребенка, но детям его смотреть категорически не рекомендуется хотя бы из-за сцены совокупления героя и героини (Евгения Хиривская). И не столько из-за ее откровенности, сколько из-за пошлости, не уступающей пошлости любовной сцены за белым роялем из “Знаков любви”. Особенно впечатляет крупный план скрюченных женских пальцев в момент сексуального экстаза – этот прием pars pro toto (“часть вместо целого”), должно быть, составляет предмет особой режиссерской гордости.
Как часто бывает с такого рода фильмами, их содержимое выражает то, что происходит с авторами. “Граф Монтенегро”, какими словами бы ни прикрывались его создатели, снят ради дармовых денег (в том числе государственных, отпущенных Федеральным агентством по культуре и кинематографиии) и дармовой поездки в Черногорию. Этим и объясняется дух неподлинности и нечистоплотности, исходящий от его персонажей. Ведь они – всего лишь проекции тех, кто скрывается за камерой.
