На российские экраны вышел “Французский транзит” — высокобюджетный французский триллер о многолетнем противостоянии марсельской наркомафии и бесстрашного полицейского судьи. Сюжет основан на реальных событиях 40-летней давности: циничное убийство судьи шокировало всю Францию. Главные роли в картине сыграли звезды французского кино Жан Дюжарден и Жиль Леллуш. С режиссером фильма СЕДРИКОМ ХИМЕНЕСОМ побеседовал в Париже АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
— Как бы вы охарактеризовали двух главных персонажей фильма — судью Пьера Мишеля и наркобарона Зампа?
— Они враги — один хороший, другой плохой, но в то же время они как братья. Как Солнце и Луна. Они борются друг с другом и идут в этой схватке до конца. Они олицетворяют два разных взгляда на жизнь. Судья Мишель хочет сделать это мир лучше, он принадлежит к левому политическому крылу. Зампа воплощает другой взгляд: надо жить, как живется, пользуясь теми благами, которые идут в руки, ведь мир не исправишь — он был дерьмом, дерьмом и останется. А большинство людей занимают позицию где-то посередине.
— Означает ли это, что героев можно поменять местами?
— Не думаю. Мы как зрители отдаем должное харизме каждого из них, но, конечно, наши симпатии на стороне судьи, тем более что у Жана Дюжардена иключительно положительное обаяние. В сегодняшнем мире, пораженном кризисом и пессимизмом, хочется верить в существование героев. Мы и в жизни предпочитаем честных, смелых людей, даже если они бывают трудными, резкими в общении. Если таких будет больше, мир изменится к лучшему. А кино просто обязано поддерживать веру в героев.
— Как вам удалось сформировать пару экранных антагонистов, чтобы между ними все время ощущалось притяжение и отталкивание, своего рода химия? А в жизни Жан Дюжарден и Жиль Леллуш как относятся друг к другу?
— Дюжарден и Леллуш — большие звезды. Оба беззаветно любят свое дело, кино — это их жизнь, от которой они получают огромное удовольствие. Бывает, что известные артисты играют закадычных друзей, а на самом деле соперничают и ревнуют к славе друг друга. Тут обратный случай: играют врагов, а по жизни большие друзья.
— Вы вдохновлялись “Французским связным” Уильяма Фридкина?
— Мне было шесть лет, когда появилась картина Фридкина. Конечно, я смотрел этот фильм, но в мои планы не входило делать ремейк. “French Connection” — это американская история, “La French” (оригинальное название картины.— А. П.) целиком вырос из французских реалий, даже если в нем есть эпизод, снятый в США.
— У вас с самого начала было личное отношение к этой знаменитой криминальной истории?
— Я вырос в Марселе, слышал все эти местные легенды, мой отец владел клубом и хорошо знал Зампа. Я давно уже живу в Париже, погружен совсем в другую культуру, но хочу снимать про Марсель. Люблю этот город, который покинул в 19 лет. Знаю многих прекрасных местных актеров. Это один из самых киногеничных городов Европы, напоминает Сан-Франциско. Красивый, но глубоко внутри очень страшный.
— Похоже, вы делали очень личное кино…
— Это правда. И фильмы Джеймса Кэмерона тоже личные, хотя и с большим бюджетом.
— Бюджет “Французского транзита” тоже немаленький — кажется, $26 млн…
— Кино, которое я хочу снимать, стоит дорого. У меня есть проект фильма про Вторую мировую войну. Это тоже должно быть личное кино, но при этом дорогостоящее. Вообще же я не меряю фильмы категориями бюджета. Ты ищешь историю, она овладевает тобою, а потом уже думаешь, на сколько она потянет — на 4 млн или на 40 млн.
— В данном случае потянула на внушительную сумму. Пришлось реконструировать эпоху 1970-х.
— Да, приходишь на площадку: там старые автомобили, стулья, телевизоры, бабушкины кровати…
— И лица под ту эпоху: жена Зампа похожа на Жанну Моро…
— Это ведь еще и юг Франции, не забывайте. Здешние женщины в ту пору были другие, чем сейчас,— очень сексуальные, как Брижит Бардо или та же Жанна Моро.
— Да и мужчины отличались от сегодняшних. Леллуш немного стилизован под Лино Вентуру, а Дюжарден, которого иногда сравнивают с Бельмондо, в этой роли скорее похож на Делона.
— Это были настоящие парни. И не всегда их экранные образы совпадали с реальными характерами. Бельмондо в жизни очень скромный, даже мягкий, а Вентура был сильным и жестким, но оба играли настоящих героев.
— Как был воспринят ваш фильм в мире и во Франции? И какова реакция в Марселе тех, кто был задействован в этих давних уже событиях?
— Мировая премьера прошла на фестивале в Торонто, фильм хорошо прошел во Франции, теперь пойдет в Испании и США. А вот семья адвоката Мишеля отвергла картину. Может быть, их смутила чересчур назойливая реклама Дюжардена, он не исчезал из телевизора, а для них это все навевает тяжелые воспоминания.
— Какова пропорция в фильме между реальными фактами и вымыслом?
— 80% реальных фактов, но есть интимные вещи, которых мы не могли знать и должны были домыслить. Трудно судить, каким Мишель был с женщинами, мы должны были проявить уважение к его личной жизни, но все же рельефно обрисовать характер.
— А как реагировала семья Зампа? И какова была его дальнейшая судьба?
— Он сел в тюрьму и покончил с собой через четыре года. Мы встречались с семьей Зампа, с его женой. Детям понравилось, что их отца играет Леллуш. Строя этот образ, я брал какую-нибудь деталь и увеличивал ее, но не врал, не сочинял. Например, было известно, что Зампа игрок, любит перекинуться в карты. Я сделал игру его наваждением. Жизнь — это не кино, кино — не жизнь. Ты должен особенно четко понимать это, когда используешь реальную биографию для художественного сюжета. Здесь неприемлем чисто информационный подход: ты должен все время держать зрителей в эмоциональном напряжении.
