Что важнее – осенние школьные каникулы или пришедшийся на них День народного единства?
Не могу себе представить человека, который искренне назовет этот праздник, измышленный вместо 7 ноября ровно десять лет назад и явно не признанный народом. Не по причине отсутствия даже крошечного реального единства, а из-за четко ощущаемой фальшивости сего установления. Однако вот случай, когда важны оба.
Петербургская анимационная студия “Мельница” выпустила в прокат детский полнометражный фильм “Крепость. Щитом и мечом”. В каникулы больше свободного времени у школьников 8-10 лет, которым эта картина адресована в первую очередь, – значит, возрастает вероятность их похода в кино. А рассказывает “Крепость” про оборону Смоленска от польско-литовских войск.
И не проблема, что канва сюжета – быль из 1609 – 1610 годов, а не московская победа народного ополчения во главе с Мининым и Пожарским над интервентами в 1612-м, послужившая основанием упомянутого праздника, – большинству зрителей не до подобных нюансов.
Общенационального романа, как “Война и мир”, о противостоянии в XVII веке не случилось – и разве что смоляне воспринимают те события как родные и близкие. Остальные взрослые (ведь дети ведут их с собой в кино) – ну, кроме историков и туристов – легко поддадутся любой фантазии, не заметят временных, географических, архитектурных, военных и прочих несуразностей, возможных всегда, кроме честной диссертации. Была бы рассказана увлекательная история да обаятельны персонажи.
История одного подозрения
Я тоже была готова поддаться. Пока не узнала, что “Крепость” легко отнести к бесславному виду отечественного кинематографа – детскому кино. Отдельные его достижения, случившиеся вопреки, а не благодаря, не в счет.
Увядшее в годы забвения тематических планов вслед за советским Госкино, “кино по случаю” стараниями министерства культуры и пропаганды расцвело очередным пышным кустом в связи с 70-летием Победы. Разумеется, говорю об игровых фильмах. Неигровые имеют право, иной раз просто обязаны привязываться к юбилеям и круглым датам исторических событий – ради новых открывшихся фактов, появившихся концепций, да просто чтобы помнили люди.
Но анимация? Детский мультфильм?
Не оцениваю сейчас архитектуру и боеспособность (прокатные результаты) “Крепости”. Не сравниваю ее с иными подобными произведениями, начиная с неудачного и уже забытого “Князя Владимира” (2004). Всего лишь рассказываю историю одного подозрения – она отлично иллюстрирует столь частую зависимость от контекста.
Возникло опасение: конъюнктура.
В голове случилась сумятица. Битва аргументов. “Крепость” сделали люди, фильмы которых я давно знаю: ироничная богатырская сага и сказочные приключения Ивана-Царевича с Серым Волком никак не изобличали в их авторах творцов с гибкими спинами. Но мы сегодня наблюдаем – пусть в единичных, но отчетливых случаях – ту трансформацию художников и, прошу прощения, нормальных людей, которую встречали прежде у мемуаристов, зафиксировавших нравы отечественного истеблишмента во второй половине тридцатых годов прошлого века. И пусть ты сто раз воспитан принципом “Не суди!” – встречаться с теми, кто начал вилять, не хочется.
А главное, и легендарные богатыри, и сказочные персонажи “Мельницы” – и положительные, и отрицательные, и звероподобные, и природа с ландшафтами – всегда были отмечены-припечатаны веселым русским духом. Как велели Дуб с его Златой цепью и Кот Ученый, ею удерживаемый. А где такой русский дух – там и патриотизм с детства. Но Златая цепь легко становится удавкой. Отчего и патриотизм получается выморочным и стыдным тем самым прибежищем…
Признаюсь, я очень боялась, что мои друзья, переходя с былинно-сказочной поляны на историческую территорию, сорвутся в пропасть казенщины.
Волшебство и чудо
От Пушкина никуда. Полвека назад в каждом, наверное, классе истории висел плакатик с его афоризмом: “Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно. Не уважать оной есть постыдное малодушие”.
Но как донести эту славу до отроков? Особенно современных, которые к началу школьного возраста уже в лучшем случае одиснейены, а в худшем – бессмысленно милитаризованы стрелялками бездушных роботов, иногда замаскированных под живых солдат? Как заинтересовать их подвигами и жизнью, например, воеводы Михаила Борисовича Шеина – неведомого большинству нации русского полководца? Судьба, достойная крутейшего блокбастера, да сказок о нем не было рассказано и песен не спето…
Создатели “Крепости” – автор сценария Александр Боярский (он же продюсер вместе с Сергеем Сельяновым), режиссер-дебютант Федор Дмитриев, художник-постановщик Олег Маркелов и, конечно же, худрук Константин Бронзит – соблюли канон и нарушили его.
Первое – поместили в центр повествования понятного детям выдуманного пацана Сашку, с его шебутным характером и не всегда удобными взрослым действиями. Сашка – наследник хорошо известных отечественной педагогике, литературе и кинематографу сынов полка, и авторы не побоялись избрать жанр героической трагедии со смертью центрального персонажа.
Второе – в исторически возможные обстоятельства, в достоверность вплели фольклорное волшебство. (А в изображении, кстати, новаторски совместили 2D и 3D, но разобрать сей кунштюк у меня знаний нет, его даже Сергей Михалыч Сельянов не понял, как сообщил в одном интервью.)
Словом, Сашке, который рвется быть разведчиком, лазутчиком или подносить снаряды защитникам Смоленска во главе с воеводой Шеиным, начинает помогать некий невесть откуда взявшийся старичок, назвавшийся Банником. Взрослый зритель вправе отнестись к нему, как к Карлсону: то ли есть, то ли выдуман парнишкой.
Но вот на земле идет решающее сражение, а в небе (аккурат над храмом) разыгрывается битва двух всадников – Золотого и Черного. Победивший – разумеется, как заря нового дня, Золотой – берет смертельно раненого Сашку на ладонь и возносит его в неведомую ввысь. А мы, зрители, вдруг оказываемся в поэтическом пространстве, где абсолютно точно есть Банник, этот страж на границе двух миров. Где есть этот сам иной, лучший, мир…
Только не подумайте, что я раскрыла здесь содержание фильма и тем более его конец. Там много еще интересного, начиная со второй части названия “Щитом и мечом”, которое работает на подсознанку: сначала будь защитником, потом уж нападай… Мы с вами толковали лишь о чуде, необходимом любому произведению. Здесь чудо выразилось сменой стилистики. Если помните, так же “беззаконно” герои “Алеши Поповича и Тугарина Змея” вдруг попадали в березняк, отчего-то не белый, а синий. И сразу он превращался и в небо, и в ситец, и в озеро с отражением…
Подобное чудо, увы, исчезло в последних сериях богатырского эпоса. А в “Крепости” вернулось. Что сразу возвысило картину и над нелюбимым праздником, и над официально насаждаемым новым “православием, самодержавием, народностью”, и над деревянным формальным бубнежем о правильном воспитании подрастающего поколения на примерах воинской доблести в духе патриотизма.
Гордиться славою предков…
После премьеры в петербургском кинотеатре “Аврора” состоялся традиционный фуршет. Народ “Мельницы”, многие с детьми, после овации зала угощались и поздравляли друг друга. Меня мучил противный вопрос, порожденный зависимостью от контекста: как все же студия угадала с конъюнктурой? Александр Боярский долго ссылался на то, что сценарий был написан в 2005 году, а работа над фильмом началась в 2010-м, когда мало кто предвидел сегодняшнюю псевдо-патриотическую вакханалию.
Не убедил; я продолжаю допытываться: почему написал сценарий именно про эти события?
И тогда Боярский вдруг говорит – смущенно, понизив голос: “Потому что воевода Шеин – мой далекий предок”.
Я вспоминаю пушкинский повод гордиться. И буквально выпрашиваю у Боярского разрешение опубликовать его слова.
