В Санкт-Петербурге прошел 26-й международный кинофестиваль «Послание к человеку»
«Послание» не впервые базируется в комфортабельном пятизальном кинотеатре «Великан-парк» в двух шагах от станции метро «Горьковская», но никогда еще не собирало столько зрителей – почти сплошь молодых. Не было раньше и такого количества известных персон – в жюри заседал лауреат Гонкуровской премии, писатель и кинорежиссер Джонатан Литтелл, а среди гостей был классик немецкого кино Вернер Херцог, который на своем мастер-классе сделал программное заявление: “Наличие нереализованных идей – это нормально. Но если производство начато, все идеи должны быть реализованы, а фильм закончен. Если вы не закончите свой фильм – могу завершить его сам”. Словом, все, кто начал, но не закончил снимать, и заинтересован в соавторстве с самим Херцогом, могут обращаться, ссылаясь на этот призыв. Побывали на «Послании» также перебравшийся в Ригу личный враг нынешнего министра культуры Виталий Манский со своей объехавшей полмира и собравшей урожай наград картиной «В лучах солнца», и первая актриса современной Франции Изабель Юппер – она представила фильм Поля Верхувена «Она» со своим участием и выстрелила из петропавловской пушки.
О возросшей престижности фестиваля свидетельствует и то, что на отбор было прислано несколько тысяч работ, из которых было распределено по шести конкурсным программам 86. Всего же за 6 дней фестиваля было показано 208 картин. Просмотреть такую программу целиком одному человеку уже не под силу, но обозревателям и отборщикам других фестивалей это и не нужно – они не смотрят фильмы полностью, а дегустируют их, переходя из зала в зал и задерживаясь в каждом столько времени, сколько достаточно для оценки картины – как известно, чтобы узнать вкус вина, нет необходимости выпивать всю бутылку.
В составлении международных программ чувствовался не только вкус, но и логика, видимая в многочисленных параллелях между представленными работами. Украсили фестиваль ретроспективы Гая Мэддина, Криса Маркера, Фредерика Уайзмана и Густава ван дер Берге, а также появилась интересная рубрика «Кино сверхреальности», в которую ее куратор Андрей Плахов включил недавние картины Кена Лоуча, Кристиана Мунджиу, Кристи Пуйю, Алессандро Ходоровского и других значительных режиссеров, которые пристальнее других вглядываются в мир и видят в нем то, что скрыто от поверхностного взгляда.
Если начать с перекличек, то снятая в Северной Корее картина Манского соотносится с британской лентой «Любовники и деспот» Роба Кеннена и Росса Адама, рассказывающей о режиссере и его жене – актрисе, которых по заданию Ким Чен Ира похитили северокорейские чекисты, чтобы «промыть» им мозги и поставить на службу чучхейскому режиму, но герои фильма, притворившись перекованными, улучили момент и во время зарубежной поездки сбежали от охраны в американское посольство, прихватив с собой тайком сделанные записи монологов вождя – словом, предпочли золотой клетке не столь обеспеченную, но свободную жизнь в свободном мире. Манский же сам проникает в Северную Корею, пообещав «товарищам» поставить фильм по их сценарию (иначе его не впустили бы в страну), но, воспользовавшись тем, что они северокорейцы плохо знакомы с видеотехникой, тайком от них снимает и то, что ему бы не разрешили – репетиции «документальных» сцен, когда надзиратели буквально дрессируют персонажей фильма, диктуя им, что и как следует говорить перед камерой. Конечно, заснять жизнь североекорейцев вне ока «Большого Брата» (если таковая вообще имеет место) Манский не мог, поскольку за ним самим практически все время следили, но он все же дождался бесценного для документалиста «момента истины», когда героиня фильма, маленькая девочка, осталась наедине с ним – и на ее лице, до тех пор выражавшем только то, на что ее натаскали (на изъявления радости и счастья жизни в лучах солнца, то есть «любимого руководителя» Ким Чен Ына), вдруг выступили слезы. Неудивительно, что фильму Манского воздало должное жюри международной кинопрессы (ФИПРЕССИ), присудившее ему свой престижный приз.
Главный же приз полнометражного документального конкурса достался «Глубине 2» Огнена Главонича, который с камерой движется по местам, где сербы с санкции белградских властей, в частности, президента Милошевича, производили «зачистку» мусульманского населения Косово и пытались скрыть следы своих чудовищных преступлений. А за кадром звучат голоса свидетелей, дающих показания в Гаагском трибунале. И, хотя режиссеры щадят чувства зрителей, не показывая эксгумацию массовых захоронений, фильм вызывает эмоциональный и гностический шок – ведь не укладывается в голове, как могли вчерашние соседи превратиться в массовых убийц, не щадящих ни стариков, ни женщин, ни детей. Хотя как не верить албанке, на глазах которой убили ее сыновей и дочь, как не поверить рассказу местного полицейского, видевшего, что творят его сослуживцы, или словам шофера, которого заставили свалить трупы в трейлер и везти в Белград, дабы объявить убитых жертвами бомбардировок НАТО? И ведь то же самое происходило 75 лет назад в Польше, Литве и на Украине по отношению к евреям, 100 лет назад в Турции по отношению к армянам, и 25 лет назад в Уганде, о чем свидетельствует фильм Джонатана Литтелла, который нашел трех бывших повстанцев «Господней армии сопротивления», похищенных партизанами в возрасте 12-13 лет и выдрессированных в убийц, и отправился с ними в места их позорной славы («Неправильные элементы»). А разве не такой же дрессуре подвергаются миллионы юных северокорейцев, которых показал Манский, и которых воспитывают в любви к вождям и ненависти к тем, на кого указывают вожди? Я спросил Литтелла, изучавшего психологию эсэсовцев (отраженную в его прославленном романе «Благоволительницы») какова разница в между «восточными» и «западными» убийцами. «Между их действиями различия нет, – ответил он, – но на Востоке они откровеннее. И улыбаются, говоря о чудовищных делах». Последнее, кстати, отражено и в получившем «Оскар» фильме «Акте убийства» Джошуа Оппенхаймера, где речь идет о индонезийской резне, и в конкурсном фильме Мехрдада Оскоуеи «Сны без звезд» (жюри «Послания» признало его лучшим в полном метре), в котором несовершеннолетние иранские девушки с невинными улыбками признаются в том, о чем трудно вспоминать без содрогания.
Между прочим, плакат с изображением Милошевича и его проклятиями в адрес Запада до последнего времени висел у входа в Госфильмофонд России и в фойе московского кинотеатра «Иллюзион», а директор ГФФ Бородачев категорически отказывался его снять, ссылаясь на то, что Милошевичу не был вынесен официальный приговор.
Еще одна важная линия фестиваля связана с изображением частной жизни людей. Молодая китаянка Шензе Жу на протяжении года снимала то, как ужинает обычная семья – отец, мать, трое детей и полупарализованная бабка. В фильм вошли двенадцать ужинов с января по декабрь по пятнадцать минут каждый с двенадцати точек непрерывной съемки неподвижной камерой. Удивительный эффект вживания в чужой быт, возникающий при рассматривании кадра как отдельной картины, в которой происходят ежесекундные изменения. Старуха с ужасающей медлительностью, словно в рапиде, опускается на стул, ковыряет вилкой в тарелке, дрожащей рукой томительно долго подносит кусочки мяса ко рту, напротив ловко орудует палочками ее сын, мать возится с годовалым ребенком и корит мужа за пропущенный заказ на перевозку, дочь болтает с младшей сестрой о школьных делах, и эта укрупненная киномикроскопом жизнь захватывает так же, как детективная интрига или автогонки по городу.
А вот игровой фильм британского мастера социального кино Кена Лоуча «Я, Дэниэл Блейк», столь же подробно показывающий совсем другое – бесконечные хождения пожилого рабочего на грани инфаркта по кругам британского бюрократического ада, в котором ему отказывают и в разрешении на работу, и в справке об инвалидности, и в пособии по безработице – просто потому, что в соцслужбах сидят люди-роботы, неспособные проявить сочувствие, выйти за пределы тупой инструкции и помочь человеку, попавшему в беду.
Впрочем, до беды может довести и сочувствие, как в «Выпускном» Кристиана Мунджиу. Перед судьбоносным экзаменом школьница подвергается нападению насильника и от нервного потрясения рискует провалиться. Ее отец пытается отсрочить экзамен, но это оказывается невозможно, и он обращается к влиятельному знакомому с просьбой повлиять на председателя эказаменационной комиссии, тот сочувственно соглашается, но взамен просит устроить его без очереди в больницу, для чего нужно обратиться к еше одному человеку, и так, мало-помалу, в паутину всеобщего блата вовлекается множество людей, в том числе из правоохранительных органов, и на наших глазах образуется сеть, в которой запутываются все, кроме самой девочки – единственной, кто отказывается стать частью этой системы. И если это и другие послания к человеку дойдут до молодежи, переполнявшей залы «Великан-парка», в нашем косном мире, глядишь, что-то изменится к лучшему.
