Лавкрафт – отдыхает… В качестве теглайна к этому научно-популярному фильму можно выстроить все фильмы А.Тарковского, но больше всего «Солярис». Человечество все время ищет, с кем вступить в диалог, и находит этот объект даже в местах, не совместимых с жизнью.
Место действия в научно-популярном фильме Екатерины Еременко «Озеро Восток. Хребет Безумия» (2017) – Антарктика – портал в геологическое Прошлое Время Земли, который вот-вот разрушится, всвязи с глобальным потеплением. То есть еще точнее, «вертикальное время», время-срез. Российская научная станция «Восток» и ее обитатели – коллективнай герой, взаимодействующий с Полюсом Земли и загадочным глубинным озером, которое никто никогда не видел. Озеро Восток в драматургической конструкции – «вектор действий», «фабулический герой», побуждающий главного героя к действию, – оно же «смутный объект желания», – живущий на глубине почти 4 километра природный объект, который мировая наука, в силу своей фантазии, еще до прямого тактильного контакта, населяет разными образами и даже фольклором. Это Тайна, к общению с которой вечно стремится Человек, подбирая язык взаимодействия. Но достигая тайны, он – по логике развития цивилизации – разрушает ее сакральность неосторожным практическим использованием. В этом драматизм популяризации науки, в принципе являющейся сакральным священнодействием для масс непосвященных (массового зрителя – в кино). Как бы ни «шутила» Катя Еременко в своих тонких, интеллигентных и популярных во всем мире фильмах на тему чистой науки («Чувственная математика» (2012), «Буквальная геометрия» (2015) и неизвестных нам, новых – о лауреатах Абелевской премии по математике, сделанных по заказу Норвежской Академии по всему миру, – наука – это все же священнодействие и нарушать его сакральность как-то все у нас чревато… В этом драматизм любого научно-популярного кино, – в постоянном балансе между «стоит показывать», «можно показать» и совсем «нельзя».
Этим «балансом», как мне кажется, создается в фильме «Озеро Восток…» наш «национальный компонент», темп, ритм действия: этой паузой и застыванием героя при переключении в мозгу (мы видим это на экране) из «полушария реальности» на «полушарие абстрактного образа», анализ «можно-нельзя говорить» и обратно. Зритель может отдаваться этому процессу или, зажав две фиги в карманах, игнорировать во время просмотра, пройти мимо афиши фильма на улице, страницы в Фейсбуке, но в случае просмотра – ему не удастся избежать работы собственного мозга вместе с героями. Это ведь сопереживание (и сострадание), заразительность, – ради чего мы и смотрим кино! А заразительность научно-популярного фильма заставляет нас еще и мыслить вместе с лучшими умами мира, смотреть на мир какое-то время их глазами! Но в соцсетях сегодня включается «цензура» на то, что думают полярники про нашу жизнь, поэтому ограничимся взглядом фильма на их напряженную (на грани выживания) работу и быт в районе станции «Восток» (то есть будем смотреть на них, – как в зеркало). Такой, более свиду привычный, героический, видовой расклад повествования вписался в категорию «спецпроект» Министерства культуры России 2015 года. Еременко, однако, решила сделать научное кино нового типа, понимая, что достичь сопереживания с местами, не совместимыми с жизнью, зрителю будет сложно, она максимально включилаоздействие на все органы чувств зрителя! Так, чтобы мы и почувствовали то же, что чувствуют полярники. На органическом уровне….
«Мы двигались как бы в толще воды, постоянно не хватало воздуха, болела голова, синели руки, губы, люди теряют до 20 кг, невозможно заниматься спортом! Я старалась самоудалиться от всех, не транслировать эмоций, понимая, что вокруг уникальные личности, а я здесь первая и последняя женщина, но мне, как режиссеру, необходимо доснять материал. В целом атмосфера была дружелюбная. Особенно на станциях, куда мы приезжали ненадолго. Там главное быть все время занятым, чтобы не впасть в депрессию, поэтому все всё чинят. Это заразительно! Однажды я увидела, как мой оператор Алексей Филиппов паяльником чинит японскую цифровую видеокамеру!..» (Е. Еременко, рассказ на пресс-показе 8.04.2017)
Там реально не выживает ни один вирус (не к чему прилепиться), нет растений, углекислого газа для сокращения легких, недостаточно кислорода, давление 460 мм. рт. ст. вместо привычных сердцу 760-ти, и «все что может, сразу ломается». Но наши ученые работают там с месяцами, в надежде достичь девственного подледникового озера (6000 кубических километров пресной воды). После каждого проникновения берут тайм-аут. Никто не видел озеро, но его существование «практически доказано» британскими и российскими учеными в 1990 году, предсказано в 1957 году А. Капицей, его измерили научными методами и дважды « лишили девственности» ( 2012 и 2015гг.). Керны атмосфорного льда, вынутые на всем протяжении скважины 5Г (3300 м. и далее смешанного льда до глубины 3769 м) хранятся на станции «Восток». Что делать с самим озером дальше, наверняка знают только хитрые китайцы, стоящие с пустыми ведрами вокруг наших территорий. (Китай в Антарктиде занимается в основном разведкой полезных ископаемых и якобы хочет на своей станции Кунь-Лунь пройти высоту ледника 4100 м. Но атмосферный лед их вряд ли интересует. Немцам удалось пройти только 3300). В бурении мы впереди, но инвестиционная государственная программа «Антарктика» закрыта в 2013 году, и экспедиция существует в сущности на остаточные от госфинансирования и личные средства ее участников. Станцию заносит снегом, синюшные снежные туннели, в которых она находится, сжимаются, как бронхи…
Еременко, живущей уже более 10 лет в основном в Германии, удалось выдержать баланс между внутренним и внешним взглядом на наше проникновение в озеро Восток. В начале 2000-х была гонка – кто первый, озера есть у нескольких стран, но дальше 3300 никто пробуриться прка не смог: на этой глубине 3000м. буры у всех почему-то ломаются. А просто нет у них буровиков бригады Николая Васильева! Еременко называет его «гением бурения мирового масштаба». Теперь на первое место вышел интерес к атмосферному льду. Позиция м.н.с. по поводу первого нашего проникновения в фильме дается осторожным мнением западного ученого и сценой просмотра видеоматериалов первого проникновения на международной конференции. Мы видим на экране огромный экран в темном зале без стен (или просто экран в темноте). Рапидом выхватываются лица, свет бъет в глаза нашим полярникам. Реакция очень сдержанная. И кто на самом деле, вокруг «наших»: просто ученые или еще кто-то? – Мы волнуемся. Неопределенность будущего антарктического проекта, нашей науки в целом в сочетании с закадровым чтением жутких цитат из фантастического романа американца Говарда Лавкрафта «Хребты Безумия», также вызывает у зрителя легкий мандраж.
Разрешается он специфическим юмором полярников. Юмор расползается, как керосин, на детали обстановки, на действия, – превращая историю, если не третьим, то четвертым смыслом, в очередную «особенности национального…», где даже чистый спирт, из которого состояла бурильная жидкость при СССР, – прекрасное воспоминание…
Если рассматривать фильм как чистое кино, то есть как опыт движения в сторону любви (лавстори), то он прочитывается и как история абсолютно романтических отношений людей с природным объектом. Это забавно, но лавстори в фильме выстроена и ивоспринимается любой возрастной и профессиональной категорией зрителей на ассоциативном уровне.
Кроме этого научно-популярный рассказ о героическом исследовании замерзшего Времени методом глубинного бурения бригадным способом – в авторской версии – получился неожиданно лирическим. Для Екатерины Еременко – это уже, видимо, особенность ее стиля. При всем бешеном темпе действия, фильм является лирическим наблюдением любовных отношений людей и озера, в которых режиссер и оператор полярных съемок , Алексей Филиппов, выступают как невольные очевидцы. Второй оператор, Павел Костомаров, наблюдает за работой буровиков на станции глазами «мирового научного сообщества» и руководителя РАЭ, Валерия Лукина. Самой Еременко, ее любительской камерой, однажды 1.01.2015 руководитель буровиков Николай Васильев застается врасплох за созданием приспособления, чтобы бурильная жидкость (смесь керосина с фреоном) не лилась в озеро. Ее же камерой «снимается и первое проникновение в озеро в феврале 2012 года. Сама поездка в Антарктику – ее инициатива, ее «фольклорная экспедиция»: у озера есть фольклор, охранная оболочка в виде легенд (о станции СС, огнях над поверхностью льда во время зимовок, об умерших и сошедших здесь с ума). И через нее, Катю Еременко, озеро будет затягивать и нас в свои синие ледяные туннели и старые шахты байками буровиков про помидоры, «бурильную жидкость», которой раньше можно было «согреваться», про хранилище советских фильмов где-то в снегу. Потом – на наших глазах – оно устроит аварию на буровой, прямо рядом с камерой. В середине фильма мы вдруг испытаем ощущение, что ледяная вода с только что вынутого с глубины керна льется… нам на ноги. И спрячем ноги под кресло! – А вот это – сигнал, что экранные образы перешли в разряд личных переживаний зрителя! – Как автор достигает такого гиперреализма?
«Это как экспедиция на Марс!» – грозно предупреждает стоящего за камерой в начале фильма начальник Российской Антарктической Экспедиции (РАЭ) Валерий Лукин. Этот «зов-отмаза» невидимому герою первого уровня повергает зрителя в первичное замешательство: куда двинет тот, к кому обращена эта угроза? (Элемент виртуальной игры – вхождение в иное пространство.) Мы ищем отражение этого «кого-то» в окулярах начальника РАЭ. И через эти бинокуляры входим в гиперреальность путешествия, где время существует в ином режиме – оно как бы «замерзает» при движении к полюсу. Штурман на корабле из Кейптауна поднимает тяжелую тефонную трубку «на случай атомной войны», палуба настойчиво рисует диагональ (по Эйзенштейну, знак будущей опасности), люди – в новой одежде и нарочито веселы… Трехмесячное путешествие укладывается в несколько кадров, через три минуты океан скован льдом, все одеты, мы – не успели! По обе стороны мачты на фоне неба проносится текст про наши исследования озера Восток с 1957 года. От его скорости и насыщенности перехватывает дыхание.
Главное успеваем узнать: мы там единственные бурим с 1970-го с выемкой льда, и «древний лед» наших кернов для гляциологических и радиометрических исследований используют ученые всего мира. На основе проб они хотят понять, в частности, почему 100-тысячелетние циклы потеплений и похолоданий на планете однажды сменились 40-тысячелетними.
Замечаем: сжатие времени в фильме, оказывается, пропорционально историческому сжатию времени на планете – в соотношении 1 : 2,5. Эта пропорциональность, как мне показалось, определяет структуру фильма. С этой точки зрения, перевод заданного автором хронометража в телеформат (53 минуты из 95-ти), который мы увидим осенью на Первом канале, кажется культурной диверсией… Ведь это время выстрадано и выстроено автором лично, является его дыханием.
На встрече со зрителями она постоянно рассказывает, что услышала об озере Восток еще 18 лет назад, будучи студенткой ВГИК (мастерская Марлена Хуциева, 2000, – но это уже после Мехмате МГУ, который закончила на «отлично») Два года затем, как корреспондент Первого канала, целенаправленно брала интервью у ученых, связанных с этой темой, долго жила в Германии, где сменила полдесятка продюсеров на проект, а однажды увидела фильм компании «Би-Би-Си» о бурении на станции «Восток», и фильм ее «возмутил». Там не говорилось, какая страна и где ведет работы, при этом мнения зарубежных ученых с экрана подавались, как новейшие научные данные, а потом оказалось, что они «ошибались». – Появилась решимость начать снимать свой фильм о наши работах в Антарктике – не дожидаясь продюсеров, рискнуть! Купила за свои деньги три камеры, и как только стало известно, что буровая бригада отправляется в Антарктиду, вместе с Павлом Костомаровым отдала их прямо из рук в аэропорту полярникам, чтобы они там в экспедиции сами себя снимали. «И когда произошло первое проникновение в озеро 5 февраля 2012 года, работала именно моя любительская камера, и эти кадры потом вошли в фильм. За 4 часа перед этим на станцию приезжали два министра и корреспондент Первого канала, чтобы заснять первое, проникновение, но они его не дождались: был последний день сезона, в Антарктиде в эти дни температура резко падает, авиатопливо замерзает в баках, до декабря сообщения со станцией нет, оттуда важно вовремя улететь. И вот, самолет с министрами летел на станцию «Прогресс», а Васильев с бригадой в ожидании (4 часа) решил сделать еще одну «ходку». Она закончилась вскрытием озера, и это было снято только на мою любительскую камеру!» (Е. Еременко, из рассказа после пресс-показа 8.04.2017). РАЭ не отдавало ей материал до официальной публикации на научной конференции в Германии. Будучи жительницей Германии, Еременко сняла и эту презентацию материала на вторую свою камеру, – положив почин будущему фильму. Пришла мысль найти продюсера в России: ведь только настоящий патриот решится показать, в каких условиях сегодня ведутся наши научные исследования. Этим продюсером стал «Центр Национального фильма» (Москва), при поддержке Первого канала телевидения, проект выиграл конкурс в Министерстве культуры России, да еще как спецпроект Министерства! На обратном пути из Антарктиды им сообщили: студия «ЦНФ» реорганизуется, продюсером становится правоприемник, АО «ТПО «Киностудия им. М. Горького», сроки сжаты, бюджет минимальный. Монтировали день и ночь без выходных с Андреем Паперным, который для этого специально приехал в Берлин. В процессе монтажа лично слетала в г. Индианаполис, сняла закадровые цитаты из Лавкрафта в чтении Йоши. В интернете явился трейлер к голливудскому игровому фильму по этому же роману Лавкрафта, – который не состоялся из-за отсутствия «любовной линии» и «хэппи энда». – Еременко выстроила и «лавстори» в своем научно-документальном! Про то, как настоящие мужчины оправдывают и объясняют свое присутсвие рядом с предметом своего восхищения и привязанности (озером Восток) научными исследованиями. В реальности испытывая по-человечески объяснимую «тягу земледельца» к «окученному участку» земли. И это сразу сблизило героев фильма (бригаду буровиков Николая Васильева) с широчайшей массовой зрительской аудитории на Западе и на Востоке.
Вторая треть фильма. С невидимой съемочной группой мы весело, как в пионерский лагерь, летим на высоту 4000 метров над уровнем моря! Внизу нас радушно встречает метеовышка и трогательные старички-тягачи производства Харьковского автозавода 1954 года с табличками «СССР». Их мощь вызывают прилив нежности и гордости за наше несгибаемое и качественное прошлое!
Чрево станции «Восток» – в толще снега. Провода «электроники» советского времени выпадают из корпусов, как цветной кишечник, тут же паяются и заталкиваются поляриками обратно.– Все опять работает: это же русские ученые руки приложили! Впереди три месяца спрошного оптимизма и смекалки – «сезон».
Комната руководителя буровиков Николая Васильева похожа на мастерскую бывалого автомастера. Он нас обязательно спасет, если что. А сейчас 25-м кадром появится нечто, что войдет в наше подсознание, как «аттракцион», что-то важное…– Вот! Барокамера для снятия симптомов отека мозга!.. (Лавкрафт – отдыхает!)
Еременко предупреждали: кто снимал на «Востоке», все «плохо кончили». Один немец снимал-снимал и сошел с ума. Но она выдержала полный сезон 2014/2015, из них месяц – на «Востоке». «Это достойное мужское дело. Я не думаю, что оно материальное только. Есть другие возможности заработать деньги, не надо для этого в Антарктику ехать. Я встретила доктора, который был на станции «Мир» 12 лет назад, в их сезоне было четверо погибших на 200 полярников. Антарктика забирает людей! И я сказала оператору: «Леша, снимай всех: они могут не вернуться!» (Е. Еременко, 8.04.2017)
Буровая 5Г. +10 по Цельсию, люди пьют чай, чтобы согреться и не угореть от паров керосина.
Первая буровая скважина 1970 года. Забытое и засынанное сверху многометровым слоем снега маленькое помещение, похожее на склем и садовый домик вечером обдновременно. Шахта (труба в полу) заткнута старым ватником. Васильев, как сталкер, вынимает ватник их бездны с нежностью кричит в нее: «Эй!..» – «Щас! Тебе оттуда ответят…» – слышно из-за камеры. Прописывались в сценарии речи «персонажей», или это все лихая импровизация? Е. Еременко призналась: «Единственное, что мне пришлось пословно утверждать с буровиками, это их возгласы при проникновении в озеро. Вы же представляете, что кричат русские мужчины в таких случаях…»
А почему для Николая Васильева консервация буровой – «драма»? он же работает в Горном институте в Петербурге!
Е. Еременко: «Васильев преподает в Горном институте глубинное бурение при низких температурах и учеников вывозит на «Восток» на практику. Срывы передачи его опыта невосполнимы. В мире таких специалистов больше нет. Драма в том, что весь российский антарктический проект под угрозой закрытия. Начальник РАЭ Валерий Лукин (Институт Арктики и Антарктики, Санкт-Петербург) постоянно лично добывает средства, чтобы спасти Экспедицию. Станция «Восток» работает на оборудовании еще советского времени!» (Еременко, на пресс-показе 08.05.2017).
Белое безмолвие. – 57 по Цельсию. Изо льда встает, как мираж, белый текст, люди в черных очках, респираторах и белых комбинезонах медленно идут внутри текста. Мерещится скрип одежды. На самом деле, куда бы вы ни шли на станции, вас преследует рокот дизеля-генератора. Тишина в фильме достигается образно, путем чистки звука Артуром Хайруллиным и его слегка легкомысленного « вальса с придурью» на выход полярников на поверхность снежных тоннелей. Второй композитор, Марк Шредер, в фильме еще более неслышен, но это не умаляет его достоинств.
Эталонное кернохранилище. –57. Съемка «теплой камерой», но и она глючит, или это «хулиганит» озеро? Гляциолог Владимир Липенков рассказывает про глубинный лед, в это время тоннель набитый кернами, на заднем плане, буквально засасывает внимание зрителя в свою темную глубину, и вдруг – мы видим, как красный цвет куртки рассказчика отделяется от вещи и отплывает в тоннель вместе с паром изо рта… Озеро «чудит», прессует и высасывает время, воду, кислород…
Кстати, в начальном тексте упоминалось, что вода в нем перенасыщена кислородом, и жизнь в нем невозможна! – Несколько таких возвращений к начальной информации, вызывают у зрителя торможение восприятия, – на экране в это время замедляется движение: время-пространство «замерзает»! И лед, и снег становятся для нас Однажды Замерзшим Временем! А незамерзшее озеро под ним – неразрешимая загадка…
Самое трудное в научно-документальном кино – показать мотивации героев. – Еременко раскрывает их в коротких репликах, необычных ракурсах и через детали второго плана, который находится за героем и в мемент речи отвлекает внимание зрителя! В кернохранилище, на первой буровой, в столовой, в мастерской Н.Васильева. Парадно и «по-советски, стильно» – в монологе Владимира Липенкова на фоне тягачей. Художественная работа!
На научных конференциях полярники говорят: «МЫ!», а на станции, разделенные режиссером, – замирают, как дети, прикрывая постоянный внутренний выбор между «можно» и «нельзя» (всегда работающий в голове у русского человека) «легкой придурью от недостатка кислорода». – Это «юродство» одновременно роднит нас с героями фильма и отторгает от них – амбивалентное чувство. Безумное действенное желание помочь «нашим в Антарктиде» всем миром, даже из собственных средств рождается, но не находит выхода. Мы же понимаем, что будущее событий на экране сейчас может стать нашей славой и трагедией, но – это так далеко… «Третий смысл», из-за которого фильмы в СССР клали «на полку», для «Озера Восток…» подсказывет, что, если Россия не найдет в себе достаточных сил поддержать развитие отечественной науки, заграница нам не поможет. Не те времена. Научный мир высокоразвитых стран, используя достижения буровиков скважины 5Г, не озадачивается, какой ценой Россия ведет этот амбициозный проект и сохраняет «Восток» – последнюю свою рабочую научную станцию на континенте, никто в мире не собирается вкладываться в наш проект. Потому что это политика: как только мы выдохнемся и уйдем оттуда, у озера тут же появится новый хозяин.
Будет ли показан фильм массовому зрителю? Пока у него всего 3 прокатные точки: «Англетер» в Санкт-Петербурге и «Центр документального кино» и к/ц «35 мм» в Москве. Прокатную пролитику осуществляет «Киностудия им. М. Горького», которой принадлежат все права на фильм. Имя Екатерины Еременко стоит в графах «режиссер» и «автор сценария». Первый канал осенью покажет телеверсию (репортаж), в сокращении (из 95 в 53 минуты) со своим закадровым текстом. В прокате идет авторская версия, ее же киностудия отсылает на все фестивали. На ММКФ фильм будет показан в одной из программ, осенью – на Фестивале Науки в МГУ.
« Моя задача сейчас этим фильмом морально поддержать наших полярников, создать общественное мнение вокруг этой темы, привлечь внимание общества и государства к судьбе российских ученых в самое трудное для них время. Я не вижу более значительного объекта для заботы и тревоги, и темы для кино в России одновременно! Это настоящие патриоты! Наука – единственное, что у нас пока еще осталось своего! Российская Антарктическия Экспедиция (РАЭ) работает на остатки госфинансирования и средства, которые лично добывает Валерий Лукин, инвестиционная госпрограмма «Антарктика» закрыта в 2013-м. Работы на станции «Восток» в этом году велись только буровиками Васильева (8 человек)! Кто из них остался на зимовку для сохранения станции? Прекращение антарктического проекта для России трагично : от космической программы мы уже оказались…». (Е. Еременко, после пресс-показа 8.04.2017)
При всех скрытых закадровых драмах и ужасах, фильм чудовищно красив, идеально выстроен, и все 95 минут зрителя «держит наплаву» юмор полярников. Человечеству по-прежнему весело расставаться с прошлым, даже на краю глобального потепления, когда мороз и солнце еще воспринимается как радостная детская игра, ускользающая красота, романтика и молодость…
В конце апреля 2017 года фильм «Озеро Восток. Хребет безумия» Киностудии им. М. Горького (реж. Е. Еременко) получил Гранд-при старейшего международного фестиваля научного кино Academia Film Olomouc в Омулце (Чехия).
(В рецензию включены фрагменты выступления Е. Еременко на пресс-показе фильма 08.04.2017 в к/ц «Русское зарубежье» (Москва) и интервью автору этой статьи в мае 2017)
МАРИНА Леонидовна КОПЫЛОВА. Москва.
(ВГИК, СП, Ассоциация антропологов и этногорафов, Гильдия кинокритиков России)
