В Выборге прошел 25-й фестиваль российского кино «Окно в Европу»
К своему четвертьвековому юбилею Выборгский кинофорум стал одним из самых многомерных в мире – он проводит целых шесть конкурсов: игровой полнометражный (11 премьерных картин); «Выборгский счет» (6 картин, отмеченных наградами на других фестивалях); документальный (27 картин), анимационный (40 картин); копродукционный (9 картин) и короткометражный (222 ленты, в том числе 107 игровых, 29 документальных, 44 анимационные и 42 клипа), который проходит в сети и завершается вручением призов на фестивале. Подавляющее большинство фильмов полнометражной конкурсной программы снято начинающими режиссерами, а символом «Окна в Европу» в этом году стал главный киногерой второй половины 90-х Сергей Бодров-младший – его портрет размещен на всех постерах фестиваля, а перед каждым сеансом показывалась нарезка кадров из картин с его участием.
На открытии фестиваля состоялась премьера нового фильма Гарика Сукачева «То, что во мне». Это некое подобие документального репортажа, автором и ведущим которого является сам режиссер, который едет на мотоцикле по Алтаю и знакомится с местными обитателями и достопримечательностями. Подобные кинопутешествия совершали многие известные люди – от Джона Стейнбека до Владимира Познера с Иваном Ургантом, но никто из них не репетировал свое прибытие и не пытался представить подготовленную встречу спонтанной, как пытается Сукачев, достигая противоположного результата – неестественности происходящего. Фальшь чувствуется даже тогда, когда он со своим железным конем остается наедине с дорогой, поскольку его проезды сняты несколькими движущимися камерами – будто зеркалами, в которые ведущий любуется своим видом. Между тем разъезжает он в защитной униформе и с тевтонским шлемом на голове, напоминая прорвавшегося вглубь России мотоциклиста вермахта.
Столь же беспомощной оказалась первая игровая лента внеконкурсной фестивальной программы, «Графомания» (она же «Графомафия») Владимира Зайкина и Эдуарда Радзюкевича, несмешная комедия про банду самодеятельных литераторов, принявшую заказ ликвидировать профессионального писателя. Да и какой еще могла получиться комедия, снятая компанией кинематографистов, решившей посмеяться над своими литературными двойниками?
Конкурс копродукции начался с испанско-российского мистического триллера «Горные огни» Михаила Кукушкина и Томаса Данна, представляющих собой помесь слэшера (мясорубки в которую попадают юнцы, приехавшие отдыхать в уединенное место) с детективом, в котором собравшиеся в одном помещении люди должны найти убийцу. На сей раз группа американских студентов приезжает на Алтай навестить родных своей убитой в США при загадочных обстоятельствах однокурсницы, брат которой – шаман, жаждущий найти среди них убийцу. Вероятно, из этого замысла мог получиться хоррор, возьмись за него Джон Карпентер или Дарио Ардженто, но Кукушкин с Данном не справились ни с подачей персонажей, которые толпой вываливают на экран и становятся почти неразличимыми (уже потому, что почти все совершается в темноте), ни с монтажом, при которым чередующиеся сцены обрываются и возобновляются в самые неподходящие моменты, убивая всякий саспенс.
Неудачными были и последовавшие за ней другие упражнения по скрещиванию французского с нижегородским. Это блеклая «Варшава» Андреса Пуустумаа (Россия-Эстония), где жена изменяет герою с его другом до тех пор, пока оба не гибнут в памятной авиакатастрофе под Смоленском, известие о которой вместо сострадания вызывает облегчение от конца экранной тягомотины. А также фантастическая драма Станиславса Токаловса «То, что никто не видит», в которой сиделка борется с виртуальной соперницей, охраняющей больного, впавшего в кому после эксперимента с искусственным интеллектом. Похоже, что вышла ошибка в выборе жанра: идея напрашивалась на легкую комедию, а вместо нее сняли скучную лжепсихологическую драму с элементами авторской невменяемости.
Аналогичный промах – в фильме главного конкурса с невнятным названием «Ложь или действие», снятом Алексеем Камыниным. Его герой получает известие о загадочном исчезновении отца, жившего в деревне, приезжает туда с женой и сталкивается с недомолвками окружающих и навязчивым поведением местного блюстителя порядка. Судя по такому зачину, предполагается триллер, но дальше разворачивается манерный и пустой любовный сюжет, связанный с соседкой и приводящий к примитивной разгадке пропажи.
Нечто похожее наблюдается и в картине Александра Ханта «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов». Первый из названных персонажей – отморозок (еще одна роль Евгения Ткачука), второй – его парализованный и онемевший папаша-уголовник в (этот сюжет, по словам Дмитрия Быкова, безмолвно заимствован у Михаила Веллера), который в процессе перевозки обретает дар речи и наставляет револьвер на вознамерившегося размозжжить ему голову сыночка. Налицо материал, из которого, из которого Тарантино или Родригес сделали бы комический зомби-хоррор с оборотнями, а Хант с упорством, достойным лучшего применения, гнет сентиментальную драму со скупой мужской слезой за кадром. Впрочем, публике и прессе понравились просыпающиеся в двух кукольных монстрах (второго играет Алексей Серебряков) сыновние и отцовские чувства.
Что же касается режиссерской невменяемости, то она тоже встречается не единожды, подтверждением чему служит «Анатомия измены» Николая Дрейдена, состоящей из четырех новелл, каждая из которых начинается кадром аутопсии, а промежутки между вскрытиями трупов заполняются претенциозными представлениями, в одном из которых задействован все тот же Ткачук. Итог режиссерского самоанатомирования можно сформулировать словами старого анекдота: «Вскрытие показало, что пациент скончался в результате вскрытия».
Несколько более выгодное для авторов впечатление оставила первая лента главного конкурса, «Нашла коса на камень» Ани Крайс. Ее действие происходит в канун 2000 года и включает симптоматический кадр с Ельциным, коснеющим языком рекомендующим народу своего преемника, а героями являются вернувшийся из Чечни дембель, потерявший на войне брата, и его свихнувшаяся от ожидания подруга, над которой перед финалом надругаются оскорбленные ею чеченцы. Но это не чернуха, как можно подумать по некоторым натуралистичным кадрам, а нечто вроде отечественного нуара («черного» фильма), местами сдобренного такого же цвета юмором, как в эпизоде, где три дамы сидят за столом вместе с убитым одной из них мужиком и ведут светскую беседу.
Картину неадекватности происходящего дополнили две заведомо вторичные ленты – «Жили-были» Эдуарда Парри и «Ничей» Евгения Татарова. Первая из них, деревенская комедия о двух сильно пожилых мужиках, ссорящихся из-за внезапно овдовевшей соседки, с бОльшим успехом могла быть снята полвека с лишним назад, когда дебютировал Шукшин и еще не оскудела сельская киноаудитория, а вторая, о мальчике, оставшемся сиротой после смерти матери, – в перестройку, когда стали появляться первые фильмы без искусственных советских хэппиэндов. Кому они нужны сегодня, большой вопрос.
В результате самым адекватным фильмом первых дней фестиваля можно назвать «Бабушку легкого поведения» Мариуса Вайсберга «Бабушка легкого поведения», воспроизводящую ходы классической комедии «В джазе только девушки» – с той разницей, что вместо двух ряженых, спасающихся от гангстеров в женском ансамбле, действует один в исполнении Александра Реввы, находящий убежище в женском доме для престарелых. У этого киноаттракциона своя публика точно найдется.
***
Сложившееся в первой половине фестиваля впечатление неадекватности собранных фильмов несколько рассеялось к его середине. В конкурсе совместной кинопродукции выделились две документальные ленты, контрастирующие с далекими от актуальности и надуманными игровыми. «Убеждения» Татьяны Чистовой (Россия-Польша) – рассказ о том, как судьбу призывников, чьи убеждения не позволяют им служить в армии, решают люди, в принципе не способные понять, как здоровые ребята могут иметь пацифистские взгляды. И если бы в Конституции не было прописано право молодого человека выбирать род государственной повинности, заседания призывных комиссий заканчивались бы не отказами, а столь же рутинными приговорами за уклонение от воинской службы.
Еще один документальный фильм той же программы – «Красный русский» Чарли Брауна (Россия-Португалия-Бразилия) – можно смотреть не только как обычное экранное действо, но и как оригинальное учебное пособие. Его героини – бразильянка и две португалки, приехавшие в Москву совершенствовать актерское мастерство у известного педагога Владимира Поглазова. Картина дает редкую возможность увидеть, как влияют друг на друга отношения между актрисами и их персонажами, и как мастер проясняет для них и для зрителей зрителя то, что мы сами, даже если бы и заметили, не смогли бы сформулировать. Так образуется полифоническое целое, в котором искусство и жизнь сплетаются в единое целое.
Эти две картины и были награждены жюри вместе с «Чужим домом» Русудан Глурджидзе (Россия-Грузия-Испания-Хорватия), игровой лентой, снятой в традициях старого грузинского кино и перекликающейся со «Временем танцора» Вадима Абдрашитова (20-летие этого знакового фильма отмечалось на фестивале) – в обоих случаях речь идет о семьях победителей, которые вселились в дома побежденных.
В главном конкурсе «Осенние премьеры» актуальный фильм оказался всего один – снятый без участия государства дебют Романа Жигалова «Лес». Это погруженная в семейный, школьный и социальный контекст драматическая история 16-летнего парня, влюбленного в замужнюю соседку вдвое старше его. События фильма происходят в северных краях, где полным ходом вырубают леса, не оставляя местным жителям возможностей для нормальной жизни. «Лес» не свободен от перехлестов и чрезмерной символики, но подкупает своей энергией и стремлением подняться над частным случаем, чтобы увидеть мир в его широте и сложности. Судя по всему, именно за это фестивальное жюри признало его лучшим дебютом.
Авторы других картин этой программы не ставили перед собой столь объемных задач. Вот, к примеру, полуфантастический «Цензор» Константина Шелепова, бюджет которого собран методом краудфаундинга, то есть по принципу «с миру по нитке», который используется все чаще, поскольку позволяет реализовать проекты без господдержки и цензуры Минкульта. Сюжет этого фильма сводится к тому, что сотрудники некой государственной службы проверяют на себе компьютерные игры, чтобы ограничить уровень их жестокости, но в процессе тестирования так заигрываются и ожесточаются, что переносят насилие из виртуального мира в реальный. Вместе с ними заигрываются авторы – по уровню садизма и количеству кровавых сцен «Цензор» уступает разве что японским киномясорубкам. И если бы виртуальное насилие в самом деле провоцировало реальное, через пару часов после показа «Цензора» обезлюдел бы не только фестиваль, но и весь город.
Еще меньше претендовали на актуальность комедия Ольги Поповой «Девушка с косой» о семейных разборках в новогоднюю ночь (она получила диплом жюри за актерский ансамбль), «Лавстори» Петра Тодоровского-внука (ему достался приз президента «Окна в Европу» Армена Медведева) – «роуд муви», на протяжении которого некогда влюбленные друг в друга водитель лимузина и заказавшая машину обеспеченная содержанка разбираются друг с другом, и оставшийся без наград «Добрый вечер» Федора Константиновича, где тем же занимаются четверо постояльцев мотеля.
Несколько большего внимания заслуживает удостоенный приза жюри за высокий уровень визуально-музыкального решения «Хармс» Ивана Болотникова, построенный на обрывках невольных воспоминаний умирающего в тюрьме НКВД поэта. Фрагменты эти подчас интересны, но, увы, не складываются в целостную картину и, главное, не дают представления о страшном времени, в которое пришлось жить ему и окружавшим его поэтам – в частности, Олейникову и Заболоцкому, обрисованным в фильме еще более поверхностно, чем главный герой.
При таком раскладе сил в главном фестивальном состязании не пришлось удивляться тому, что наибольшее количество наград собрал довольно стильно снятый, но пустоватый фильм Александра Ханта «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» (о нем см. предыдущий репортаж из Выборга). Не смогли его обойти даже придирчивые члены Гильдии киноведов и кинокритиков, правда, отдавшие ему свой диплом, а не приз «Слон», который в этом году, как и в позапрошлом, не достался никому.
Собранные в неигровом конкурсе работы были значительно злободневней, а конкуренция – не в пример сильнее. Об этом свидетельствует уже разнообразие награжденных: главный приз присужден драматическому фильму Натальи Гугуевой «Форсаж. Возвращение» о военных летчиках, которые после распада СССР были поставлены перед выбором, какой стране служить; специальный приз – «Последнему вальсу» Юлии Бобковой о покойном композиторе Олеге Каравайчуке и поселке Комарово, в котором жила питерская творческая интеллигенция, а дипломы – Евгению Григорьеву за фильм «Про рок» о современных музыкантах, Елене Ласкари за фильм «Татьяна и её дети» о многодетной, в том числе суррогатной матери, а также документальной комедии Ивана Твердовского-старшему за фильм «Велком ту пирамида» о трех шпицбергенцах, которым начальство поручило создать на острове центр арктического туризма. В «зрительском» конкурсе ожидаемо победила «Бабушка легкого поведения», а второе и третье места заняли соответственно «Аритмия» Бориса Хлебникова и упомянутая выше лента Александра Ханта.
В заключение нельзя не сказать о двух внеконкурсных фильмах, вызвавших возмущение ряда участников фестиваля своей одиозностью. Это военный детектив Александра Касаткина «Три дня до весны», героями которого являются сотрудники НКВД, якобы спасшие блокадный Ленинград от чумы, чьи возбудители были выкрадены фашистскими агентами из института бактериологии, и показанная на закрытии фестиваля сентиментальная драма «Сын» Славы Росса, в которой наша мафия выкрадывает и возвращает русской матери отобранного у нее финской ювенальной полицией маленького сына. Первый из них пытается обелить советские органы госбезопасности, совершившие множество преступлений против человечности, а второй стремится скомпрометировать органы правопорядка Финляндии, бесстыдно приписывая им злоупотребления властью, типичные для России – в точности так же, как делали одиозные советские режиссеры в сталинские и брежневские годы.
