Определяя жанр фильма «Ван Гог. На пороге вечности» американского режиссёра Джулиана Шнабеля, было бы неверно причислить его к классическому байопику. Это скорее драматическое полотно, основанное на выборочных фактах биографии одной из самых значимых фигур постимпрессионизма. Акцент в фильме сделан не столько на событийной стороне, сколько на внутреннем состоянии художника, на его всепоглощающей потребности творить. Тем, кто хотел бы получше разобраться в фактах жизни и смерти Ван Гога, имеет смысл обратиться к другим источникам. Фильм Шнабеля рассчитан на зрителя, готового принять и пропустить через себя трагедию живописца, прожившего жизнь одиночки-изгоя, сосуществующего с собственными демонами.
На роль 37-летнего Ван Гога Джулиан Шнабель пригласил 63-летнего Уиллема Дефо, и этот выбор можно смело назвать блестящим. Не только потому, что у Дефо есть очевидное портретное сходство с Ван Гогом, но и потому, что ему удалось передать движения души художника во всех нюансах. Проделана колоссальная актёрско-режиссёрская работа, в результате которой персонаж сконструирован изнутри. Зачастую раскрытие образа происходит при полном отсутствии текста. Выбираются другие изобразительные средства: положение запрокинутой головы или движение рук, наносящих мазок за мазком, беззвучный плач или блуждающая улыбка.
Можно найти иллюстрацию, подтверждающую сложность психологического портрета: к примеру, в фильме не единожды упоминается, что Ван Гог злоупотреблял алкоголем. Слишком мягко сказано — пил по-чёрному, если на чистоту. Но на экране мы ни разу не видим героя ни пьющим, ни пьяным. Автору, вероятно, такое решение казалось слишком доступным или даже примитивным. Ему важно донести до зрителя, что демоны рождаются не вследствие запоя, а из-за одиночества и сопротивления замкнутому пространству, неприятия интеллектуалами творческой манеры художника и нарастающей ненависти обывателей. На экране возникает образ художника, словно бы задуманный свыше светлым человеком, несущим благодать, но роковым образом обречённый на мучительную двойственность. Не только биполярное расстройство, вяло- и остротекущая шизофрения, так часто встречаемые у творческих людей, а в первую очередь гениальность в чистом виде — как дар и как приговор — вот что привело к трагическим последствиям.
И всё же Джулиан Шнабель обращается не столько к тёмной, сколько солнечной стороне творческой натуры Ван Гога, его способности находить сюжеты для своих полотен в том, что окружает его здесь и сейчас. Он счастлив на свободе, в пути. Его цель — выбор объектов своего творчества, для чего он готов вглядываться в каждое дерево, в обожаемые подсолнухи, трогать сухую землю, посыпàть ею лицо. Внутри же помещений связь с природой обрывается, и он оказывается в цепких объятиях терзающих его демонов.
Оператор фильма Бенуа Деломм, снявший не один достойный фильм, на этот раз предпочитает вариативность: это и трясущаяся камера (на манер любительской), и съёмка с коленей, и обрывание кадра. Помимо этого, он использует любопытный приём наложения кадров, когда нижняя часть картинки чуть смазана, примерно до половины, в то время как верхняя остаётся совершенно чёткой. Субъективно это способствует более осознанному сопереживанию герою, создавая лёгкий эффект помутнения сознания. Реальность как будто расщепляется на ту, где воздух, невесомость и вечность, и ту, где всё внезапно тускнеет и теряет лёгкость.
Каково же это, ежесекундно находиться на пороге вечности?
Режиссёр тщательно прорабатывает диалоги героев, иногда намеренно их дублируя. Суть этого метода заключается в том, что вначале между героями происходит беседа, а потом она же повторяется, будучи пропущенной через сознание центрального персонажа. Зрительское внимание при этом невольно сосредотачивается на каждом (в буквальном смысле) слове.
В фильме собран достойный актёрский ансамбль: Руперт Френд (Тео Ван Гог), Оскар Айзек (Поль Гоген), Мадс Миккельсен, Нильс Ареструп, однако игра Уиллема Дефо, номинированного на премию «Оскар-2019» в категории «Лучший актёр», поистине великолепна.
Хотя Джулиан Шнабель и не преследует цели достоверного воссоздания биографии художника, два момента, без которых история была бы неполной, всё же находят отражение в картине. Первый — это история с отрезанным ухом (как же Дефо похож на Ван Гога в этой сцене в шапке с меховым отворотом надо лбом и повязкой там, где ещё вчера было ухо — просто невероятно!) и второй — гибель художника. Причём в последнем случае режиссёр выбирает альтернативную версию смерти художника, не имеющую на сегодняшний день абсолютного признания. Но это его авторское право.
Режиссёр ставит перед собой задачу и успешно справляется с ней, донося до зрителя идею о закономерном сосуществовании гениальности и непризнанности художника в текущем моменте, утрачивающем силу в масштабах вечности. Не современники, но последующие поколения оценят вневременную значимость этих фигур — так было с Иисусом, так произошло и с Винсентом Ван Гогом.
