КЛИНИЧЕСКАЯ ПЕРЕОРИЕНТАЦИЯ
«Ну, вот опять и снова!», – решат недалекие, но далекие от гомосексуальности зрители, сетуя на обилие фильмов на заданную тему. К засилью историй любви персонажей с банальной сексуальной ориентацией публика относится куда терпимей. Подобное разделение на «своих» и «чужих», «правильных» и «неправильных», – симптом неизжитых страхов общества, которое интуитивно стремится сгладить различия и исправить «неправильности». «Стертая личность» Джоэла Эдгертона – фильм от начала до конца неудобный и «неправильный», на собственном примере показывающий как доведение до мифической нормы может обернуться доведением до самоубийства.
В основе фильма – автобиография писателя Гэррарда Конли, пережившего страшный опыт пребывания в учреждении конверсионной терапии «Любовь в действии». Литературы в его книге и, как следствие, ее экранизации – мало, жизнь здесь победила художественный вымысел. Под конверсионностью имеется в виду методика исправления сексуальной ориентации, посредством психологического, а иногда и физического насилия. Все это под сенью религиозных постулатов и символов веры. Речь не о событиях давно минувших дней, когда гомосексуальность была уголовно наказуема, но о самой что ни на есть современности. «Любовь в действии» имеет множество подразделений. Наряду с Конли, в достоверном исполнении Лукаса Хеджеса, через эту «исправительную колонию» прошло уже более 700 тысяч человек, и перечень этот открыт. Сторонников теории исцеления «полоотступников» немало по всему миру. Есть они и в России, и именно для них «Стертая личность» – то, что доктор прописал.
Фильм о скандале в благородном семействе баптистского пастора (Рассел Кроу) и его образцово показательной жены (Николь Кидман) мог бы быть острее и резонанснее, будь он решен в жанре докудрамы. Эдгертона, однако, не привлекли лавры «Наваждения» о разоблачении саентологии, и он взялся за продолжение линии, начатой фильмами «Неправильное воспитание Кэмерон Пост» и «Молитвы за Бобби». В них тоже благочестивые родители всеми правдами, а чаще неправдами борются за спасение душ своих «заблудших в чертоги греха» детей. «Лечить» здесь рифмуется с «калечить». Но не за выигрышные для создания психологического триллера подробности цепляется Эдгертон, исполнивший роль главного «доктора Зло», а за тонкие нити семейной драмы, восходящей до драмы социальной.
Здесь нет лирики, романтики и терзаний неразделенной любви. Это очень камерная, интимная, намеренно тягучая драма без резких выпадов и откровенных сцен. Именно эта сдержанность и режиссерско-актерская хладнокровность делают фильм универсальной историей о борьбе с любым типом инакомыслия. Герою Хеджеса можно вменить в вину любой «грех»: от национальности до убеждений. Не будь в фильме современных декораций и костюмов, он вполне органично вписался бы в контекст Германии 30-х гг.. Неслучайно персонаж Эдгертона заводит речь о книгах, которые стило бы уничтожить – «Портрет Дориана Грея» и «Лолиту».
Ярчайший метафорический символ фильма – долларовая купюра, которой уподоблен человек. Ее можно смять, порвать, а после склеить, так что она снова будет в ходу. «Любовь в действии» здесь тотальна: она стремится контролировать жесты (сидеть со скрещенными ногами запрещено), личное пространство (даже в туалет водят под конвоем), мысли (личные вещи и любые взаимодействия с внешним миром под запретом). Молитвы здесь оборачиваются молотьбой любых индивидуальных проявлений, а молитвенник служит для «избиения младенцев». Каждый здесь сведен к генограмме, дополненной описью нравственной инвентаризации – перечнем грехов собственных и семейных.
«Стертая личность» – несмотря на тягостную тему озарен надеждой. История Конли не кромешна, финал ее светел и свет этот путеводный. Фильм Эдгертона тихо, но твердо призывает не прогибаться под чужие мнимые установки и не надеяться, что соглашательство или мимикрия приведут к счастью. Впрочем, российская аудитория, с полным правом, может с этим не согласиться, ответив сакраментальным: «И тебя вылечат, и меня вылечат…».
