Документальный фильм Вима Вендерса и Джулиано Салгадо «Соль земли» (Salt of the Earth) посвящён одному из самых известных фотографов второй половины 20-го века Себастио Салгадо.

Салгадо родился в 1944 году в Бразилии, изучал экономику в Университете Сан-Паулу. Работал в International Coffee Organization и по заданию Всемирного банка несколько раз посетил Африку. В этих поездках он начал фотографировать и в 1973 году, оставив карьеру экономиста, занялся фотографией профессионально.

За сорок лет своей фотографической карьеры, Салгадо изъездил весь мир, побывав более чем в сотне стран. Засуха в Нигерии, голод в Эфиопии, беженцы из Судана, горящие нефтяные скважины в Кувейте, война в Югославии, геноцид в Руанде – всё это запечатлено камерой Салгадо. Сотни, даже наверное тысячи благополучных жителей Европы и Америки не могли пройти мимо этих образов нищеты и страданий, которые не просто – привычно – бежали по телевизионному экрану, каждые две-три секунды сменяя друг друга. Фотографии Салгадо захватывали зрителя. И хоть это может звучать дико – они были красивы: композиционная новизна и в то же время безупречная композиционная сбалансированность, поразительное чувство света, ощущение символической значимости пойманного момента.

Но как это ни странно, именно красота фотографий Себастио Салгадо оттолкнула от него определённую часть интеллигентных зрителей. Казалось бы, главное случилось – фотография заставила вас остановиться и задуматься. Но вместе с международным признанием Солгадо – выставками, книгами, наградами – всё чаще и чаще раздавались голоса, упрекавшие Себастио Салгадо в эксплуатации чужих бед, в «эстетизации страданий». Одним из наиболее последовательных критиков Салгадо была Сюзан Зонтаг. В своей книге «Глядя на чужие страдания» Сюзан Зонтаг говорила о «слащавой риторике», о «фальши красивых фотографий» Салгадо, который «специализируется на разного рода бедствиях». Фотографии Салгадо, писала Зонтаг, сосредоточены на «бессильных, доведённых до бессилия». И дальше: «Знаменательно, что бессильные не поименованы в подписях».

Права ли Сюзан Зонтаг?

И да, и нет.

По-моему, главный вопрос, который мы должны задать – что такое документ? Для Сюзан Зонтаг «образы Гойи (речь идёт о «Капричос» – М.Л.) – собирательные. Они говорят: происходило похожее на это. И наоборот: фотография или кусок фильма утверждают, что показано именно то, что происходило перед объективом».

Иными словами живопись это интерпретация действительности, а фотография – документ. Салгадо же использует инструментарий искусства, чтобы привлечь внимание к своим фотографиям и тем самым ставит под сомнение их документальность. Вот что говорит Зонтаг.

Но в том то и дело, что фотография как и произведение живописи не может быть документом. Во-первых, она показывает отдельный момент, вырванный из контекста события, во-вторых, кадрируя, используя различную оптику, плёнку, технику фотопечати, фотограф может изменять – зачастую радикально – эмоциональную окраску происходящего.

Значит Сюзан Зонтаг не права? Если фотография не документ, то как же можно упрекать Салгадо тем, что его фотографии теряют документальность?

Я хорошо помню своё первое впечатление от фотографий Салгадо. В сан-францисском Музее современного искусства была развёрнута его выставка “An Uncetern Grace“, которая позже объехала несколько стран и послужила основой для книги, вышедшей в нью-йоркском издательстве “Aperture“. Полторы сотни фотографий удивительной силы, они создавали в музейных залах такое напряжение, что минутами на вас накатывал страх; вероятно, это включался защитный механизм, предохраняющий нашу психику от разбалансировки.

Сопротивляться было невозможно: остановившись рядом с одной из этих фотографий, вы уже не могли вырваться из её поля и двигались по залам, словно путешествуя в машине времени по баснословным временам, когда слова – ветер, пустыня или голод и мор обозначали: Ветер, Пустыню, Голод, то есть саму идею пустыни, голода, ветра. Вы оказывались во временах библейских, эпических, где в первую очередь человек определялся принадлежностью к какой-то группе, и боги ли, природа ли, вершили свою волю, не отличая правых от виноватых, не выделяя индивидуума из племени, и за грехи одних уничтожали Трою, Содом и Гоморру или даже смывали вообще целиком человечество с лица земли, чтобы  оставить лишь каждой твари по паре и начать всё сначала.

Разве это не есть назначение искусства – видеть за внешним глубинное, видеть за чертами лица историю человека, историю человечества?

Да, эти фотографии были красивы, но какой-то грозной красотой. Об их красоте можно говорить так же, как и о красоте тех же гойевских «Капричиос». И, я думаю, врядли они нуждались в информации о героях. Что можно было бы написать под ними? Адам? Ева? Каин? Авель? Ной?

Но примерно с начала 90-х годов Салгадо увлёкся проектами публицистическими с очень конкретными риторическими задачами: «Рабочие», «Мигранты», «Земля. Борьба лишенных земли». Проектами, вместо собирательного образа предлагающими несколько сотен фотографий, которые, должны раскрывать объявленную тему количеством примеров. Безземельные крестьяне: вон их сколько. Рабочие: их миллионы в мире, вот, смотрите, показываю вам несколько сотен. А вот мигранты, им пришлось покинуть родные места: глобализация, голод, война – вот для примера пятьсот фотографий.

Однако претендуя на документальность Салгадо таким образом делает критику Сюзан Зонтаг вполне легитимной. Действительно, к чему здесь красота и вообще эстетика. И поименовать каждого тоже (для вящей документальности, как это делают в газете) не помешало бы.

***

В своём фильме Вим Вендерс и Джулиано Салгадо (старший сына фотографа)  старательно обходят тему «эстетизации страданий», но она, конечно, многое в фильме определяет – не упоминая её, фильм несомненно пытается спорить с теми, кто Салгадо обвиняет.

Герой фильма человек одержимый, не просто исколесивший мир, но оставлявший годами дом и семью на три, четыре, шесть месяцев. И что бы мы не говорили об эстетике, перед нами человек, повидавший такое, что и не снилось большинству из нас. Человек, сказавший после одного из своих путешествий: «Моя душа была больна… Я больше не верил ни во что, ни в какое спасение человеческого рода».

Старые фотографии, на которых сосредотачиваются авторы фильма, в основном именно те, которые могут жить самостоятельно, без подпорок той или иной идеологизированной конструкции.

Новый же проект фотографа, работу над которым показывает фильм – проект скорее натурфилософский, чем публицистический. Пока фильм монтировался, проект был закончен и опубликован. Книга называется «Генезис». Это по большей части ландшафты, природа. Я не могу поверить, что нашелся хотя бы один человек, который с полным вниманием просмотрел эту книгу от начала до конца. В книге как всегда есть немало замечательных фотографий, которые сами по себе способны рассказать о том, что думает их автор. Но зачем они разбавлены пятью сотнями красивых картинок, которые мог бы снять любой грамотный фотограф? Для этого не обязательно быть Себастио Салгадо.

Источник: «Кстати», Сан-Франциско.