Завершается 72-й Венецианский фестиваль. О его предварительных итогах — АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Поначалу на маловыразительном фоне конкурса выделялась оригинальностью только «Франкофония» Александра Сокурова. И она продолжает лидировать в рейтинге итальянской прессы плюс, что особенно любопытно, в рейтинге публики, составляемом ее представителями для журнала CIAK. Еще один рейтинг формируют международные критики. «Франкофония» и там входит в топ-тройку вместе с фильмами «Рабин. Последний день» и «Аномализа». Похоже, они и будут претендовать на главные призы.
«Рабин» — реконструкция 20-летней давности убийства израильского премьера, которое резко затормозило мирный процесс между Израилем и Палестиной, изменив курс истории. Недавно об этом событии напомнил фильм Герца Франка и Марии Кравченко «На пороге страха» — о русской жене отбывающего тюремный срок убийцы, еврейского ортодокса-фанатика. Самый знаменитый израильский режиссер Амос Гитай не особенно интересуется личностью преступника и в то же время не изобретает теорию заговора. Он исследует атмосферу ненависти, сложившуюся вокруг Рабина в консервативных кругах страны: в этой атмосфере на роль убийцы можно хоть конкурс объявлять.
Как и многие другие венецианские фильмы, «Рабин» отличается документальной фактурой, значимость которой побеждает художественные прививки. Однако во второй половине фестиваль вспомнил про креативность и предложил несколько фильмов, любопытных с формальной точки зрения. А иногда и не только. Это прежде всего «Аномализа», снятая американским драматургом и режиссером-интеллектуалом Чарли Кауфманом в сотрудничестве с Дюком Джонсоном. Кукольные персонажи, которых озвучивают прекрасные актеры Дэвид Тьюлис и Дженнифер Джейсон Ли, разыгрывают встречу двух одиноких существ, потерянных в скучном мире без любви с имитированным, игрушечным сексом. В этом мире давно обитает некто Майкл Стоун: оставив за спиной опостылевшую семью, он едет в командировку в унылый Цинциннати, чтобы выступить на конференции по клиентскому сервису. Там, напившись и посетив секс-шоп, он вдруг встречает Лизу, женщину своей жизни, которую называет Аномализой. Слово «аномалия» здесь ключевое, оно сродни чуду: в так называемой нормальной жизни люди превращены в механических, заторможенных кукол (это мы и видим в картине), а все женщины, кроме Лизы, говорят унифицированными мужскими голосами. Зато в счастливой сцене любовного соития — и это мы тоже видим воочию — куклы становятся живыми и даже реально эротичными. Беда в том, что аномалия быстро кончается и рутина опять вступает в свои права.
Другой фильм, который по праву можно назвать стопроцентно авторским, тоже пришел из Америки: там ведь не только Голливуд и Джонни Депп. Фильм называется «Сердце собаки» и снят вдовой Лу Рида — художником и музыкантом Лори Андерсон. Это поэтическое эссе с кадрами недавно почившей любимой собаки по имени Лолабелль, личными воспоминаниями и вкраплениями философских теорий, с рисунками, пейзажами, песнями, включая финальную в исполнении Лу Рида. На контрасте с этими нежными, трогательными, даже сентиментальными киноработами ветеран Ежи Сколимовский показал бравурный, но механистический скетч из городской жизни «11 минут». В течение этого времени параллельно разыгрывается несколько историй из жизни обитателей Варшавы, которые с математической точностью сходятся в роскошном финале, где сталкиваются машины и люди валятся с небоскребов. Ради этого финала все и затевалось, хотя немного странно в возрасте под 80 все еще доказывать, что ты режиссер, способный выполнить высокобюджетное студенческое упражнение. В свое время Кшиштоф Кесьлёвский, соотечественник Сколимовского, снял два шедевра — «Короткий фильм об убийстве» и «Короткий фильм о любви». Длящиеся 81 минуту «11 минут» — безупречный короткий фильм ни о чем.
Несколько озадачил венесуэльский дебют Лоренцо Вигаса «Издалека». Приятно, конечно, что в дружественной нам стране делают кино про нетрадиционные отношения, не боясь впасть в пропаганду. Однако сюжет о немолодом извращенце и его романе с уличным мальчишкой, скорее всего, является метафорой чего-то другого, кажется даже — классовой виновности аристократии перед простым народом.
Итальянское кино не слишком порадовало, включая «Кровь моей крови» уважаемого Марко Беллоккьо. Это тяжеловесный опус о судьбе монастыря, который был тюрьмой и местом охоты на ведьм (в прямом смысле слова), а теперь его собирается купить и превратить в отель усатый русский миллиардер, меценат и композитор Рикалков. Вы подумали о Михалкове, но появление рядом с этим персонажем сонма юных красавиц переключает цепь ассоциаций на Куршевель и Михаила Прохорова.
Россия и ее представители не раз возникали в фестивальных сюжетах. В фильме «Большой всплеск» Луки Гуаданьино оживает старый сюжет «Бассейна» Жака Дере, но вместо ускользающей Роми Шнайдер мы видим острую, гротескную Тильду Суинтон в образе рок-звезды, а вместо Алена Делона — Маттиаса Шонартса. С Россией его героя связывает не только то, что внешне он смахивает на Владимира Путина, но и то, что работает оператором на проекте нашего документалиста Виктора Косаковского (эта работа остается за кадром, а в кадре герои вовсю зажигают на итальянском острове, который вот-вот заполонят беженцы из Африки). Вспоминали Россию — не в лучшем контексте — и на вручении премии Робера Брессона: ее присудили иранскому режиссеру Мохсену Махмальбафу, а он посвятил ее в качестве знака солидарности Олегу Сенцову, отбывающему срок в российской тюрьме.
Впервые в рамках Венецианского кинорынка «Роскино» вручило гранты на поддержку копродукций с Россией. На суд экспертного совета было представлено восемь проектов, из них поддержано четыре. Грант в размере $5 тыс. достался проекту «Свинг» (продюсеры Алексей Тельнов, Максим Эфрос, режиссер Николай Дрейден), который, по мнению жюри, обладает наибольшим фестивальным и коммерческим потенциалом. Были поощрены также проекты «Одиночество в сети», «Самый длинный день рождения» и «Цензор». Организаторов и участников питчинга проектов приветствовал Александр Сокуров: он подчеркнул важность международного культурного сотрудничества — особенно сегодня. И тут с ним трудно не согласиться.
