— Александр Анатольевич, восхищаюсь вашей творческой формой, потрясающей работоспособностью. Каково это: снять практически параллельно две разные картины?

— Строго говоря, «Охрану» я снял раньше, чем «Райские кущи». Она была уже в монтажном периоде, когда я запустился с фильмом по Вампилову. Другое дело, что «Райские кущи» раньше вышли в прокат, так бывает.

Великий польский режиссер Анджей Вайда однажды замечательно точно сказал, что наша профессия сродни профессии пахаря: как только солнышко пригреет, надо выходить в поле. Но бывает такой климат, когда снимают и по два урожая в год. Впрочем, такие ситуации в нашей режиссерской жизни не правило, а исключение. Куда чаще мы сидим в простое или ищем деньги для реализации замыслов.

— О чем ваша «Охрана», если коротко?

— Если коротко, то это картина о жизни нашей провинции. Так случилось, что фильмы «Искупление» и «Чудо» я снимал в Туле на Косогорском металлургическом заводе. Это в пяти километрах от Ясной Поляны, завод начинал строиться еще при Льве Николаевиче Толстом. Невероятно соблазнительный объект! Я привык к этому заводу, обснимал его с разных сторон, включая цеха, проходные дворы, вахту. И вот что интересно. Когда мы с художником приезжали выбирать натуру, проходили через вахту свободно. Но как только начались съемки и появились артисты, все застопорилось. Девушки, стоящие на вахте, находили множество поводов, чтобы задержать нас на проходной. Оно и понятно: им тоскливо охранять чугунные болванки, изо дня в день видеть дымный антураж металлургического завода. А с нами можно зацепиться за разговор, узнать московские новости. Я, в свою очередь, пытался понять, как и чем живут в провинции молодые, красивые, зачастую одинокие и неустроенные женщины, заслуживающие, конечно, лучшей доли. Так родился замысел этого фильма.

— Снимали там же, на фоне заводских дымов?

— Не совсем. Мне хотелось создать собирательный образ маленького симпатичного городка в сердцевине России. Поэтому в фильме будет много самых разных, в том числе и ярких фактур. Снимали в Туле, Угличе, Калязине. Я пытался сделать картину легкую, светлую, пронизанную оптимизмом и нежностью к героям. Все-таки это история про любовь, пусть и случившуюся при парадоксальных обстоятельствах.

Я уже показывал фильм в нескольких провинциальных городах. Народ воспринимает картину замечательно, как кино про себя. К тому же главную роль исполняет актриса, живущая такой же обыденной жизнью, как и ее героиня. Для меня это было важно, потому что наши московские актрисы знают жизнь провинции в основном по тем сериалам, в которых снимаются. А Марию Коровину я нашел в Сыктывкаре, она работает в местном театре. Необыкновенно естественная, органичная, живая. Характерно, что знаменитые партнеры Марии по фильму — Виктор Сухоруков, Антон Шагин, Алексей Кортнев — ее сразу и безоговорочно приняли. И она нисколько не смущалась в этой звездной компании.

— Для какого фильма сейчас ищете деньги?

— Если честно, впереди пустота. Хотя идеи есть, они связаны, как уж у меня повелось, с драматичными страницами истории нашей страны. На протяжении нескольких десятилетий я снимал, по сути, картину на одну и ту же тему: как в России прожить с прямой спиной. Мои фильмы по-разному назывались, рассказывали про разные времена, сняты в разных жанрах, но — начиная с «Ломоносова» и заканчивая «Холодным летом» и «Доктором Живаго» — это были попытки объясниться в любви к русскому человеку, у которого есть внутренний стержень и чувство родины.

— Знаю, что вы давно хотите снять картину о Гражданской войне.

— Да. У нас было много фильмов на эту тему, снятых еще в советские времена и ведущих рассказ со стороны победителей. А я давно мечтаю сделать кино про барона Унгерна — активного участника Белого движения, ярого монархиста, оголтелого националиста, предтечу фашизма. При этом он был бесстрашным воином, идеологом и, если угодно, поэтом террора. И это делает его зловещую фигуру необычайно актуальной.

Убежден, что сама по себе гражданская война — глобальное несчастье в истории нации, от которого приходится избавляться десятилетиями, а то и столетиями. Общество у нас по сей день разделено на непримиримые лагеря. Латентную гражданскую войну мы ведем иногда даже внутри собственных семейств, утратив способность простить, сесть за стол и обо всем договориться без крика и мордобоя. Для меня это очень важная и сегодняшняя тема. Но картина историческая, а значит, дорогая. И это делает проект трудноосуществимым.

— И фильм такого рода уж точно не сулит скорой финансовой отдачи.

— По-всякому бывает. Скажем, мое «Холодное лето» за год посмотрели более 50 миллионов зрителей. Почему? Потому что картина угадала умонастроение общества. Может, я ошибаюсь, но, по-моему, сейчас пришло время покаяния и примирения. Без успокоения агрессии в обществе нас ждут тяжелые времена. Об этом я и хотел бы снять кино.

А что касается коммерческого успеха… Да, от нас его требуют все чаще, все активнее склоняют к легкоусвояемым жанрам и формам. Конечно, развлекательные фильмы должны сниматься, потому что они помогают содержать киноотрасль в целом. Но они зачастую ничего не дают зрительской душе. Пусть на умное, содержательное кино придет меньше людей, но если фильм кого-то растревожил, заставил задуматься о серьезных материях, то это значительно важнее, чем сиюминутный коммерческий успех. Существование литературы, театра, кинематографа по принципу «чего изволите» и «деньги в кассу» — это не в традициях великой русской культуры. При советской власти люди ходили в кино каждую неделю. Кино было неким заместителем церкви. Человек шел сюда, чтобы получить духовную опору. А сегодня, заплатив немалые деньги, он идет, чтобы его щекотали, пугали, развлекали. Но если мы хотим расцвета своей страны, в том числе и экономического, мы должны воспитывать зрелые, самостоятельно думающие личности. А настоящую личность во многом формирует настоящее искусство.

— Настоящее искусство — это удел авторского кино. Но его на экранах становится все меньше…

— К сожалению, кинематограф, который я для себя называю «человеческим», вымывается из нашей жизни. Лучшие 40-летние режиссеры — такие как Алексей Федорченко, Василий Сигарев, Алексей Попогребский, Борис Хлебников — мало востребованы. Последние два и вовсе ушли на ТВ, снимают сериалы, зарабатывая на жизнь. Мое поколение, на чью долю выпали испытания, которые, по словам Тонино Гуэрры, не снились даже Шекспиру, тоже во многом находится не у дел. Бал все чаще правят мастера развлечений и щекотки. Но это тупиковый путь для нашей культуры.

Источник.