Каннский фестиваль – не самый гигантский в мире по количеству картин. Во всех его программах менее ста полнометражных лент — если не учитывать киноклассику, которую, в частности, вечерами показывают на пляже; это единственные каннские сеансы, доступные туристам. В Канне, напомним, нет кинокасс – это фестиваль, рассчитанный исключительно на аккредитованных журналистов и дельцов кинобизнеса. Зато в Канне почти сплошь мировые премьеры. Посмотреть все, что хотелось бы, нереально. Написать обо всем нереально тоже. Вот десять фильмов, которые по тем или иным причинам не встроились в наши каннские репортажи. Половина — из конкурсной программы, половина – из других фестивальных секций.
«Море деревьев»
The Sea of Trees, режиссер Гас Ван Сэнт, США
Главный провал конкурсной программы по мнению как французской, так и мировой прессы. Несмотря на то, что Ван Сэнт – любимец и киноманов, и Канна: он побеждал здесь с фильмом «Слон». А сценарий фильма, написанный модным Крисом Спарлингом, считался в Голливуде одним из самых многобещающих. Американец, которого изображает один из лучших актеров наших дней Мэттью Макконахи, решает покончить с собой после гибели жены. Ее в сценах с оглядкой на прошлое играет Наоми Уоттс. Брак был непростым, его карьера складывалась, ее – нет, она начала пить. Но все изменилось, когда она неизлечимо заболела. Наступило время подлинной любви, которая помогла преодолеть ее болезнь, но тут – удар судьбы, о котором умолчим. Не перенеся его, он решает символически умертвить себя обезболивающим, которое ей выписали. И находит по интернету место в мире, где это сделать лучше всего – лес самоубийц в Японии у подножия Фудзиямы, весьма страшненький: во время странствий по нему герой находит множество жутких трупов.
Выбор, конечно, позерский, но пусть будет так.
В целом это триллер. И не только психологический. Когда герой уже начинает глотать смертоносные таблетки, он замечает в лесу японца, которому требуется помощь. Тот ранен и потерялся – в его роли знаменитый Кен Ватанабе. Он тоже разочаровался в жизни. Жажда спасти обреченного пересиливает в персонаже Макконахи желание немедленно покончить с собой. В итоге они с японцем проводят – зачастую в философских дискуссиях – тяжелые день и ночь, сражаясь с обрушившимися на лес непогоду и холод. Удивительно, какую волю к жизни способны проявить двое потенциальных самоубийц, спасаясь от смерти на лесных скалах, по которым хлещут ледяные грозовые водопады! Персонаж Макконахи тоже падает со скалы, он тоже тяжелейше ранен.
В какой-то момент автор этих строк вдруг подумал: а существует ли на самом деле японец — переводя на русский литературный, а был ли мальчик? Финальный ответ вас удивит. Его чрезмерная прямолинейность, вероятно, и раздражила в Канне мировую критику. Однако, вопреки всем «но» я убежден, что фильм далеко не так плох, как о том говорят.
«Новейший завет»
Le Tout Nouveau Testament, Бельгия-Франция-Люксембург, режиссер Жако Ван Дормель
Фильм из параллельной программы «Двухнедельник режиссеров», заставивший многих задаться вопросом: а почему устроители фестиваля не включили его в главный конкурс? Где он не просто прошел бы на ура, но был бы реальным претендентом на Palm D’or?
Про «Двухнедельник» стоит рассказать особо. Эта программа (как альтернатива основному конкурсу, который тогда считался буржуазным) была создана после французского студенческого и интеллектуального бунта 1968 года, когда, единственный раз в истории, при активном содействии Годара, Трюффо, Луи Маля, Романа Поланского, Моники Витти и других революционеров от кинематографа фестиваль был сорван. Она и сейчас не вписывается в каннский стандарт уже потому, что тут нет существующего в главном Канне деления на касты и клановые возможности. Я, в соответствии со своей журналистской аккредитацией, один из тех, кто в Канне считается (сравнение я вычитал в местной печати) представителем высшего среднего класса. Меня при каннских очередях на просмотры всегда и везде пропускают в числе первых. Но приходя на «Двухнедельник», я получаю прав не больше, чем те, у кого, по каннским меркам, аккредитации чернорабочих. Все стоят в общей очереди. Сначало это тебя бесит. Потом ты говоришь себе: но в этом-то и проявляется демократия (другое дело, что тоталитаризм лично меня в Канне устраивает больше).
Но про «Новейший завет». Это был самый смешной и, безусловно, самый оптимистический фильм фестиваля. Оказывается, Бог-отец во вполне себе примитивном человеческом обличье спокойненько обитает на Земле, а именно в Брюсселе. Вообще-то он, создавая мир, и сотворил, как выясняется, прежде всего Брюссель – а потом уже все остальное. Он глуповат, беспрерывно гложет пиво и развлекается тем, что с помощью особого компьютера, без которого он никто, строит человечеству пакости. Например, вводит правило, что очередь, в которой вы стоите, всегда движется медленнее соседних очередей. Однажды его вынуждают выбраться через потайной лаз в Брюссель. Но коли он без документов, а без документов – только узбеки, то власти высылают его в Узбекистан. Пользуясь случаем, его жена и дочь, о которых мир и не подозревает (знаменит, понятно, лишь его сын, которого младшая сестра сокращенно именует JC, что некоторые персонажи фильма интерпретируют как Жан-Клод Ван Дамм), начинают быстро исправлять ситуацию, творя счастье всем подряд. Зрительный зал во время просмотра пребывал в экстазе. Уверяют, будто после одного из сеансов была 40-минутная овация.
Появится ли этот фильм у нас? А Бог его знает. Ведь дураки, отвечающие у нас за культуру и нравственность, могут счесть его оскорблением чувств верующих. Хотя это просто веселая божественная комедия, а над суровым и несправедливым Господом-отцом умные люди издевались во все времена.
«Сын Саула»
Saul fia, режиссер Ласло Немеш, Венгрия
Фильм, получивший второй по значению приз Каннского жюри – Гран-при. Но вполне заслуживавший и первый, учитывая то, насколько субъективно жюри, возглавляемое братьями Коэнами, в этот раз распределило призы.
Фильм сделал 38-летний Ласло Немеш, работавший с классиком Бела Тарром. Венгерский Холокост особенно страшен, ведь страна не сдавала евреев до последнего момента, и немцы вроде бы не собирались устраивать там Бабий Яр, поскольку рассчитывали использовать венгерских евреев на немецких заводах в конце 1944-го. Но их элементарно сгубили по дороге из-за отсутствия еды и пригодного для зимы транспорта. Об этом можно прочесть в романе Джонатана Литтелла «Благоволительницы». Но фильм не про это, а про венгерского еврея, узника Освенцима, которого взяли на работу в зондеркоманду, которая отправляет в газовые камеры, уничтожает трупы и следы преступлений. Фильм снят словно бы его глазами, построен на рваных крупных кадрах. В одном из убитых он узнает собственного сына, тело которого решает спасти, чтобы похоронить по закону Божьему. В каннской программе-2015 это очередной призрак – скорее всего, персонаж ошибается, принимая за сына кого-то другого, испытывая вину за то, что он – жив, а сын его – нет.
«Макбет»
Makbeth, режиссер Джастин Курзель, Великобритания-Франция
Вот уж конкурсная картина (показанная в программе последней), где призраков выше крыши. Ее, несмотря на двух суперзвезд в ролях четы Макбет — Майкла Фассбендера и Марион Котияр, мировая пресса тоже разгромила, хотя режиссеру-авcтралийцу Курзелю обещают светлое будущее. Но на мой взгляд, фильм опять же не столь плох, как о том толкуют. В последнее время Шекспир в англоязычном кино очень моден, но его стали осовременивать – появилось множество фильмов, где действие его трагедий перенесено в наши дни. В «Макбете» все по-честному. Поэтическое видение древней Шотландии в момент междоусобицы соседствует с натуралистически кровавыми боями и убийствами за право стать властителем страны. В конечном счете это фильм о политиках. О том, как у правителя в ситуации, когда он стремится удержать власть, а его полномочия не ограничены, едет крыша. Макбет был хорошим и честным воином. Но, оказавшись на троне, он превратился в негодяя, монстра, который не верит никому и готов ради обладания властью казнить всех, от лучших и верных друзей до жен и детей потенциальных конкурентов.
«Хроник»
Chronic, режиссер Мишель Франко, Мексика-Франция
Фильм считающегося одаренным мексиканского режиссера-сценариста Мишеля Франко, получившего из рук братьев Коэнов приз за лучший сценарий. Еще один актер из числа сверхталантливых, британец Тим Рот играет странного талантливого врача, который почему-то трудится не главой отделения в престижной клинике, а сиделкой при неизлечимо больных. Это еще один фильм каннской программы-2015 на ее фирменную тему, что такое смерть и как уходит время. Персонажа Тима Рота обвиняют в жутких вещах – в частности, в сексуальном домогательстве к одному из его последних клиентов. Это смешно: ему инкриминируют домогательство к немощному старику, которому осталось жить всего ничего. На самом деле герой Рота попросту пытался облегчить пациенту последние дни – в частности, разрешал ему смотреть обожаемое им порно. Персонаж Рота вообще идет на постоянный риск. Возможно, он тот самый, известный по интернету, Доктор Смерть. Он усыпляет тех своих подопечных, кому уже невмоготу, кто в отчаянии умоляет о гибели. Смелый неоднозначный фильм. С неожиданным, но логичным финалом: человек, присвоивший себе функцию Господа лишать людей жизни (тема, которая сатирически отыгрывается в «Новейшем завете»), становится жертвой случая.
