“Старинный костюм в кино” в Гуме.
ГУМ бесповоротно полюбил устраивать на своей парадной, практически государственного значения первой линии чувственно-патриотические экспозиции. Еще в августе на первой линии магазина лицом к новым сумкам дома Dior насмерть стояли гордые советские автомобили “Победа”. Теперь послевоенный советский металл сменили на кружево, тюль, меха, наборный жемчуг и стразы: “Старинный костюм в кино” благодарно показывает самые разные эпохи, которыми были дозволено интересоваться пристяжным советским кинематографистам. Во-первых, это глубоко буржуазная и даже банальная мещанская одежда (стоит подчеркнуть, что на выставке показаны как сшитые костюмы, так и настоящие, исторические, только отреставрированные для определенных фильмов). Масса платьев редкого сорта сорти-де-баль (некоторые планировалось использовать для так и не снятого фильма “Щелкунчик”, 1967), сексуальные нижние юбки из тафты цвета экрю (“Пароль не нужен, 1971”), грозный вицмундир придворный камергерский (использован в фильме “Анна на шее”, 1954), бескомпромиссная парадная форма камергера (также из “Анны на шее”), опять-таки особое “выходное” платье формата сорти-де-баль, предназначенное для кинокартины “Вооружен и очень опасен” (1977), и сорти-де-баль для блокбастера “Петр Великий” (1986). Все указанные экспонаты, во-первых, находятся в поразительном техническом и торговом качестве — хоть сейчас неси их в ближайший магазин Chanel, и там их разберут по праву состоятельные патриотичные красавицы. Во-вторых, современное, самого высокого полета “кутюрное” французское искусство кройки и шитья не идет ни в какое сравнение с тем, как были сделаны эти исторические вещи — с какой невероятной тонкостью, тщательной отделкой (бисер, жемчуг, стеклярус, перламутровые блестки, металлизированный сутаж, атласные ленты), почти искусствоведческим вниманием к гамме, к большому и малому меху, к рисункам тесьмы, к позолоченным позументам и прочим дореволюционным недобитым элементам.
Отдельной строкой стоят настоящие высокобуржуазные изделия: речь идет предметах, использованных в философском советском блокбастере “Карл Маркс, молодые годы” (1971-1972). Стойкая супруга революционера, автора “Коммунистического манифеста” Женни фон Вестфален (она же товарищ-женщина Маркс) куталась в накидку из гладкого драпа, отделанную тонким сутажом, прихваченным тамбуром и бантами из шелковой сатиновой ленты (подкладка являлась новоделом для исторической накидки). Одной накидки было мало для полноценного образа: и вот он дополнен капором из флагтуха, лино и эксцельсиора с шерстяным кружевом, тесьмой, ляссе, атласной лентой, сутажом и пером очевидно буржуазного страуса. В свою очередь, грозная супруга Льва Толстого Софья Андреевна в картине “Лев Толстой” (1984) носила простое платье a la russe изо льна зеленовато-соломенного цвета с отделкой вологодским кружевом и обтяжными пуговичками: простота этого платья (сшитого в 1900-е) призвана подчеркнуть и простоту почти “крестьянской” жизни четы Толстых. Русские платья, нижние юбки, накидки разной длины, труакары, визитные мантеле конца XIX–начала XX века дополняются уже “западными” платьями, решенными в духе “чуждого” ар-деко: это 1920-е годы (костюмы использованы для картин “Татьянин день”, 1967; “Земля, до востребования”, 1972; “Пароль не нужен”, 1967).
В отдельную стойку выделены роскошные, чрезвычайно фигурные, сексапильные лифы платьев, среди которых блистает знаковый “персонаж”. А именно лиф из шелкового сатина цвета экрю, который послужил образцом для создания костюма Фаины Раневской в роли Настасьи Тимофеевны Жигаловой, матери невесты в фильме “Свадьба” (1944). Не забыто и грустноватое и неориентированное постперестроечное кино: пелерина 1890-х годов из белого сукна с вышивкой золотыми нитями и подкладкой из шелкового сатина с батистом была приобретена для “разоблачительной” картины “Пиры Вальтасара, или Ночь со Сталиным” (1989).
Не надо забывать, что ГУМ — это могучее капище пытливых туристов, которых привлекает глубина и дикая экзотика русской истории. И тут к их фотоаппаратам — ударный строй митр и убрусов (“Петр Великий”, 1986), ожерелков, венцов, барм, каптуров, колтов (“Юность Петра”, 1980) и, в конце концов, просто титанических меховых боярских шапок из парчи и металлизированной тесьмы со стразами, жемчугом, бусинами и золотыми шнурами. Допетровское и околопетровское кутюрное буйство от раздела головных уборов и аксессуаров продолжается тематическими нарядами: женскими костюмами (“Юность Петра”), взрослыми кафтанами (“Первопечатник Иван Федоров”, 1941) и кафтанами детскими, костюмами бояр (парча, мех, тесьма, золотой шнур), бархатными кафтанами (“Варвара-краса, длинная коса”, 1969), бархатным кафтаном атамана разбойников из великого детского фильма “Морозко” (1964). К истинно русским нарядам несколько льстиво примыкают почти такие же по покрою, но куда более скромные в отделке костюмы знаменитых “русских иностранцев” — к примеру, кафтаны из узорной парчи с цигейкой, бархатом и шелковым шнуром из лирической смазливой картины “Баллада о Беринге и его друзьях” (1970). Конечно, эффект от выставки, окруженной ослепительным богатством дорогих магазинов ГУМа, уже совсем не тот, что от “парада” Dior в 1959 году, когда москвички в ситцевых платках в ужасе бежали в ГУМе от худеньких француженок в диоровских комплектах Bar. Однако подобное обильное костюмное историческое кино для советского человека, часто передававшего одежду от старшего брата к братишке младшему, было сродни сталинской книге “О вкусной и здоровой пище”. Хорошо посмотреть, да съесть нельзя.
