Случилось предвиденное: по итогам 10 месяцев проката ни один российский фильм не вошел в топ-10 по кассовым сборам. На днях голливудская фантастическая драма «Марсианин» Ридли Скотта, продолжающая идти в кинотеатрах, собрала в прокате более 1 млрд рублей, вытеснив с 10-го места наш мультфильм «Три богатыря: Ход конем», который уже сошел с дистанции, не дотянув до миллиарда.

Увы: оставшиеся два месяца вряд ли изменят для нас ситуацию в лучшую сторону. Потенциальных прокатных хитов среди 26 российских картин, которые будут показаны на экране до конца года, не видно. Неплохие деньги, прогнозируют аналитики, сможет собрать фильм-фэнтези «Он — дракон» от вездесущего продюсера Тимура Бекмамбетова, но вряд ли дебютная картина неизвестного широкой публике режиссера Индара Джендубаева сможет ворваться в пресловутую десятку.

Тем более что Голливуд не дремлет, и в ближайшие недели на наши экраны будут выброшены такие высокобюджетные, отменно разрекламированные блокбастеры, игровые и анимационные, как «Голодные игры: Сойка-пересмешница. Часть 2», «Хороший динозавр», «Звездные войны: Эпизод VII: Пробуждение силы». Наконец, подтянется и новая серия бондианы. Она стартует параллельно с проектом Бекмамбетова, высокому безумству которого мы, конечно, поем песню. Но надо все-таки смотреть реальности в лицо: впервые за 12 лет российское кино может не попасть в топ-10 лидеров проката по итогам года.

А ведь еще недавно казалось, что ситуацию удалось переломить. Так, в ударном 2013-м фильм «Сталинград» в постановке Федора Бондарчука благодаря новейшим экранным технологиям и массированной рекламе возглавил десятку лидеров с кассой около 1,7 млрд рублей. Тогда же в топ-10 вошли «Елки-3» (1,2 млрд) и «Легенда № 17» (922 млн). В прошлом году было уже похуже: в десятку вошел только триллер «Вий» по Гоголю с бокс-офисом 1,2 млрд. Теперь и об этом можно лишь мечтать.

Но дело не только и даже не столько в том, что наше кино не произвело за год ни одного кассового лидера, который смог бы попасть в десятку — и в прямом, и в фигуральном смысле слова. А ведь в 2015-м на экраны выйдет на 40 российских фильмов больше, чем в 2014 году, но доля прокатных сборов останется примерно такой же, как и год назад. Простая арифметика: 126 российских премьер (вместо 85 в прошлом году) — это больше четверти всех выходящих на экраны фильмов. Значит, наше кино должно собирать не меньше четверти кассы. А оно по-прежнему собирает 17-18%. О чем это говорит? Только о том, что средний уровень наших картин тоже оставляет, как говорится, желать. А если быть безжалостным и точным, то российское кино производит много экранной шелухи, совершенно неинтересной широкой публике. В прокате окупается в лучшем случае одна из 15-20 картин.

Я бы еще мог понять, если бы наши фильмы, якобы слишком сложные для рядовых зрителей, делали погоду на международных фестивалях. Но ведь и этого не наблюдается. Приз за операторскую работу в Берлине фильму «Под электрическими облаками» Алексея Германа-младшего, приз в Пекине за лучшее исполнение женской роли звезде фильма «Битва за Севастополь» Юлии Пересильд, призы фильмам «Орлеан» (за лучшую женскую роль Елене Лядовой) и «Арвентур» (спецприз жюри) на домашнем ММКФ, где победил болгарский фильм с характерным названием «Лузеры», — вот, кажется, и все немногие и скромные победы, которыми мы можем похвастаться в завершающемся году.

А в конкурсе престижных фестивалей в Каннах, Венеции, Карловых Варах, Монреале, Роттердаме, Сан-Себастьяне, Сандэнсе (далее везде) мы в этом году и вовсе не были представлены. На международных киносмотрах ценят кино острое, проблемное, говорящее о сложных духовных и социальных процессах, происходящих в обществе. И еще лет пять-шесть назад у нас была целая плеяда режиссеров, работающих в этом русле, — среди них Юрий Быков, Андрей Звягинцев, Василий Сигарев, Андрей Прошкин, Борис Хлебников, Николай Хомерики… Одно время заговорили даже о новой волне российского кино — сродни румынской, иранской, которые собирают фестивальные призы по всему миру. Но прошлогодние остросоциальные фильмы «Левиафан» и «Дурак», кажется, были последними ласточками этого направления в нашем кино.

На смену ему пришел активно культивируемый министром культуры «патриотический тренд», понимаемый им исключительно как кино про войну, жертвенность, подвиги, духовный аскетизм и прочие духоподъемные вещи. Отсюда все эти зачастую конъюнктурные, торопливо исполненные, сплошь опрокинутые в прошлое «патриотические блокбастеры» (определение Мединского) типа «Батальона», «Территории», «Ивана Поддубного», «Василисы Кожиной», которые молодой публике, населяющей кинозалы, по большому счету неинтересны и которые, как мы видим, в итоге не приносят русскому кино ни денег, ни славы.

«На самом деле патриотическое кино — понятие широкое. Это необязательно, когда кто-то на экране идет в атаку. Это просто яркое, талантливое кино, как, например, комедии Леонида Гайдая. Они патриотичны, потому что глубоко национальны», — не устает повторять многоопытный кинорежиссер, директор «Мосфильма» Карен Шахназаров, с которым я на сто процентов согласен.

Услышат ли наш глас в Министерстве культуры и Фонде кино?

Источник.