После просмотра я вспоминал, какую бурю саркастического негодования вызвало в СМИ открытие кинофорума в Петербурге. Это было лет пять назад. В Михайловском театре пели дуэтом Анна Нетребко “в истошно-розовом платье в болливудском стиле” и Филипп Киркоров. Вспомнилось об этом потому, что героиня “Дамы пик” в исполнении Ксении Раппопорт прославленная оперная дива София Майер соединяет в себе черты Нетребко и Киркорова, причем весьма органично.
Раппопорт уже второй раз в своей карьере играет примадонну оперной сцены, прибывающую в Россию из длительной эмиграции и немного запутывающуюся в родной стране. Вспомнил я и о том, что еще до выхода фильма Лунгина прочел комментарии к этому образу: смысл их сводился к тому, зачем режиссеры предлагают Ксении Раппопорт воплощаться в неординарных творческих личностей, в то время как ее амплуа — изображать “мелких и вредных сучек”. Меня не коробила героиня фильма Кирилла Серебренникова “Юрьев день”, но то, что Раппопорт сделала в “Даме пик”, выглядит еще более точным попаданием. Ведь в так называемых неординарных творческих личностях, а мы знаем их немало, очень часто, если не как правило, пользуясь лексикой известной эпиграммы, “совместились тонко любовь к искусству и комиссионкам”.
Для оперных звезд эта дуальность тем более характерна, что опирается на эволюцию, которую претерпела опера: в XIX веке она была вполне демократическим искусством, в XX веке распространилась в широком диапазоне между эстетским клубом и масскультом. Лучано Паваротти своей могучей фигурой замкнул этот диапазон, а первой оперной звездой масскульта стала не кто иная, как божественная Мария Каллас (которая в фильме Лунгина становится ролевой моделью для Софии Майер, ее осовремененной версией).
Жанр “Дамы пик” — гротеск, стилизованный китч, помесь фарса и гиньоля, сатиры и триллера — чрезвычайно условен. В нем без зазрения совести поют чужими (по-настоящему прекрасными) голосами, героиня маниакально возит за собой ящики-гробы, где хранятся манекены, загримированные и одетые в ее сценические костюмы, да и сами герои периодически обретают статичность, когда их от манекенов уже не отличишь. Вся эта выморочная условность погружена в не менее макаберную атмосферу “современной России”, где на задворках народного супермаркета притаилось подпольное декадентское казино, а лучшие места в партере оперы занимают этнически акцентированные бандиты, и они же устраивают побоища должников-гладиаторов в русскую рулетку.
На этом фоне, лихо воссозданном оператором Леваном Капанадзе и художником Павлом Пархоменко, выстраивается любовный четырехугольник, отыгрывающий ключевые мотивы “Пиковой дамы” Чайковского. Молодая певица Лиза (Мария Курденевич) влюблена в коллегу по сцене Андрея (Иван Янковский), тот тоже вроде бы любит ее, но еще больше любит славу и деньги. И то, и другое, и в придачу любовную страсть ему способна подарить София Майер, а зримым символом мира избранных, куда стремится Андрей, становится античной роскоши дворец, хозяин которого (Игорь Миркурбанов) — давний поклонник и спонсор Софии. Приближается авангардистский спектакль в постановке Майер: это самая эмоциональная и впечатляющая часть фильма. Театр в кино редко получается убедительно; тут это удалось, и даже отъявленная театральная “вампука” изображена иронично, но не карикатурно. София, в лохматом седом парике, исполняет партию Графини, Лиза играет как бы саму себя, Андрей правдами и неправдами отвоевывает себе роль Германна, желая не просто повторить судьбу пушкинского героя, а превзойти ее и опровергнуть. Что приводит к результату в равной степени трагическому и комическому: каким еще он может быть в мире, где шелест бумажных купюр звучит слаще, чем “Ave Maria”. Мораль “Дамы пик” горька, банальна, но не цинична: искусство требует жертв — либо жизни, либо достоинства, либо, в лучшем случае, таланта.
Производственная история “Дамы пик” тоже не обошлась без жертв. В разработке сценария принимал участие драматург Дэвид Сайдлер (“Король говорит!”), в главной роли виделись Шарлотта Рэмплинг или Ума Турман, картина планировалась англоязычной. Вместе с этими планами и международным кастингом оказалась перекрыта судьба фильма на больших фестивалях: он получился российским, а для российского недостаточно радикальным (или социальным), чтобы попасть в яблочко фестивальной конъюнктуры. Зато у него есть шанс прозвучать на публике в своем отечестве. То, о чем мечтала, приступая к постановке “Пиковой дамы”, София Майер.
