Валерий Кичин. Эффект присутствия при отсутствии характеров

С приходом фильма «Дюнкерк» произошла наконец смычка коммерческого компьютерного фэнтези с так называемым серьезным жанром. Радоваться этому я бы не спешил.
С одной стороны, проделана огромная, внушающая уважение и по эмоциональным результатам впечатляющая работа. Отдана дань одному из самых драматичных эпизодов Второй мировой войны, когда народ – тот самый, кого армия призвана защищать, – в критическую минуту пришел ей на помощь и ее спас. И благодаря современным кинотехнологиям мы смогли пережить эти два часа ада с максимальным эффектом присутствия: мы горим, тонем, задыхаемся, прячемся от разрывов и паникуем вместе с героями.
С другой стороны, этот эффект присутствия так и остался единственным по-настоящему работающим элементом фильма. Он умножен мастерским и по-своему новаторским саундтреком Ханса Циммера, в котором собственно музыки столько же, сколько шумов, лязгов и грохота войны. Это сплошное двухчасовое звуковое и визуальное фортиссимо тоже как бы входит в художественную задачу: на войне передышек не предусмотрено.
Монтаж фильма предельно динамичен. Но фильму нужна еще динамика характеров, а ее нет, потому что нет самих характеров. Есть статичные функции, опознавательные знаки паникера, труса, мужественного командира, романтически настроенного юноши, умудренного опытом отца, растерянной массы зеленых шинелей… В нем практически нечего играть даже таким актерам, как Кеннет Брана, Марк Райлэнс или Киллиан Мэрфи. И очень много ненатурального пафоса – в репликах, в диалогах, в самой драматургии, которая выглядит искусственно, утилитарно, с чересчур очевидным расчетом выстроенной.
Возможно, западные зрители фильма во всех поколениях досконально знают, что там произошло, на океанском берегу Фландрии. И как треть миллиона до зубов вооруженных людей оказалась в запаянном котле и была обречена на гибель. И что за чудо тогда всех спасло. Фильм не задается этими вопросами – он только иллюстрирует. Воспроизводит ужас положения, а потом ликование, прокатившееся по рядам солдат: «Наши пришли!». «Родина!», глотая слезы, прошепчет седовласый командир, завидев частные суденышки, которые народонаселение героически привело на помощь своей армии. Парадокс. Он был в истории. Но ни на один из вопросов, которые вскипают у не посвященного в ее подробности зрителя, фильм не считает нужным ответить. Тезисы и к ним мощно прорисованные картинки, где, как в телешоу, нам сигналят: здесь нужно аплодировать, а здесь – содрогнуться, здесь должна навернуться слеза, а здесь вам преподается нравственный урок и дается моральный пример. Пусть наивный, прямолинейный, как в букваре, но все-таки…
В фильме Спилберга «Спасти рядового Райана», у которого с «Дюнкерком» много общего, драматургия была значительно более развитой и только в финале скатилась к нестерпимо ходульному пафосу в стиле советской кинопатриотики. «Дюнкерк» по технической изощренности для нашего кино пока недосягаем, но пафоса в нем хватило бы на десяток худших фильмов студии имени Горького.
Остались смешанные чувства восхищения техническим совершенством и разочарования оттого, что соло торжествующей техники – единственная внятная нота фильма.
«Интерстеллар» того же Кристофера Нолана тронул меня значительно больше: там были и характеры, и – главное – мысль. Но на «Оскара» у него больше шансов с «Дюнкерком» – как же, почти авторское кино на более чем серьезную тему!
Простите этот запоздалый отзыв – посмотрел картину только теперь. Она попала в тройку номинантов на “Золотого орла”. И, возможно, его даже получит.