Ушло ли время, или общага в крови
Картина “Общага” Романа Васьянова — погружение в восьмидесятые, осторожно, наощупь, но точное в деталях, поскольку опирается на литературную основу — роман Алексея Иванова, основанный на личных впечатлениях. Писатель лишь отталкивается от них, придавая истории фантасмагоричность, но такую, которая вписывается в тоталитарную матрицу, хотя и воспринимается как гипербола. В этом путешествии режиссёра в ушедшее время выстраивается универсальная модель тоталитарного общества, исследуется, почему комендант/начальник/офицер изнасиловал нас, хотя точного ответа в картине нет. Восьмидесятые экстраполируются на вечные нулевые без натяжек и противоречий. Студенты борются за место в общежитии, как сегодня борются “за театр” или бюджет, подписывая известные письма. Те, кто кричит о том, что в советских общежитиях советских изнасилований советскими людьми не было, и упрекает фильм в несоответствии реальности тех лет, закрикивают собственные грехи и грешки, социальное и духовное изнасилование. Картина попадает в болевые точки нашей перманентной общаги с законсервированным временем, передаёт дух, атмосферу и приметы эпохи тонко и достоверно, и ругань недовольных ею лишь указывает, что режиссёр и актёры двигались в правильном направлении. Общага оказалась герметичной, воздух перемен в неё не проникает.
Отношения между персонажами узнаваемы. Поэт-алкоголик — бездарность и конформист, но при этом он живёт в ореоле героического одиночки, пьющего от несогласия с системой и тем бросающего вызов обществу. Подружка его, Светка, отдаваясь коменданту общежития за место в общаге, мстит поэту за унижения и мужскую несостоятельность, во всех смыслах. Но она в своей любви к нему прекрасна со своей позднесоветской наивностью и удивительным для нынешних времён бескорыстием. Конечно, такие девушки есть во все времена, но Светка — точный слепок восьмидесятых, представленный в кадре. Персонаж Никиты Ефремова — Ваня — предал ее, растоптал и сдал. Она ему не нужна. Ему никто не нужен. И Ренат, муж комендантши и серийный насильник, принял её в ряды морально изнасилованных, поселив, как дворняжку, в будку, а она хотела комнату в общежитии.
Режиссёр исследует советско-российскую ментальность, сдающуюся перед любой силой, по всей вертикали насилия, прямолинейного, грубого, или тонкого, незаметного, изощрённого, разлитого в воздухе коммунальной родины.
Счастливые, юные, романтичные студенты, человечные, бескорыстные, начинают с компромиссов и сдаются силе, маскируя это под рационализм, впитывая неписаные правила выживания в реальности, которую нельзя отменить. Это экранное превращение происходит слишком быстро, но в общаге, как в «Замке», свои законы времени и места, там живут-на-крови, спасаются-на-крови, любят маргиналов, выпавших из гнезда, но долго этого не выдерживают.
Роман Васьянов — дебютант в режиссуре, до этого — успешный оператор, изучает реальность, любуется ею, отстраняется, силится понять, передаёт лёгкую скоротечную беззаботность юности, тщательно выстраивает кадр, где предметы и цвет работают не статистами, а почти актёрами. Марина Васильева (Света) живёт как реальная девушка восьмидесятых, без актёрского напряжения и дистанции с персонажем. Ирина Старшенбаум (Нелли) несёт в себе отпечаток иных времён, восьмидесятые для неё — простая и одновременно загадочная территория.
“Общага” — вымышленный мир на основе реального, с элементами психологического хоррора. Не всегда убедительная мотивация поступков персонажей объясняется погружением в батискафе современности, с налипшими ракушками постмодернизма. Но вневременная тоталитарная общага быстро обнажает почти лагерные смыслы выживания, отправляя Романа Васьянова из Голливуда прямо в омут загадочной русской души, внутрь садомазохистской вертикали.
Гибель чистого и непорочного студента Забелы (Геннадий Вырыпаев), пожалуй, слишком нарочита. Здравый смысл говорит, что этого не могло быть в реальности. Но реалии — это первый слой восприятия. Забела (экранная функция эталонной Чистоты) — принципиально внесистемный элемент, не идущий на компромисс, — в системе не выживает. Женщины и настоящих друзей у него нет, предавать его некому. Таким он и покидает этот коридорно-комнатный мир.
Счастливые брызги юности быстро сохнут, столкнувшись с общажным левиафаном, и через личную ломку каждый становится винтиком. Отдай себя силе, расслабься, получи удовольствие и стань успешным — вот формула уральской общаги 1984 года, вот формула безвольного адвоката из “Левиафана” Андрея Звягинцева, который тоже быстро ломается, усваивая формулу успеха в застывших обстоятельствах.
“Общага” — попытка понять секрет всеобщего безволия, неспособности остановить разгулявшегося коменданта, и эта социальность вырастает в фильме из атмосферы беззаботного студенческого бытия. По декорациям, съёмочной “натуре” всё сделано довольно схематично — общага и общага, замкнутая театральная условность. Но операторское видение Романа Васьянова превращает эту простенькую реальность в лабиринт из антиутопии, где студенты ищут выход, в котором можно остаться прежним, и не находят его. Они претерпевают метаморфозы через личные психологические травмы, чтобы стать такими, как все, когда юные забавы исчезают, как утренний туман, быстро, жёстко и кроваво.
Взамен они получают резкую тоталитарную взрослость. Светка получила удовольствие и собачий угол для убогой стабильности.
И за показ этой страшной обречённости тоталитарного идеализма Роману Васьянову — большое спасибо.
