Братья Коэны сделали обманчиво легкий фильм «Внутри Льюина Дэвиса»

Ну и ладно. Хватит Коэнам «Оскаров». У них и так по четыре штуки на брата. У самого Спилберга – и у того лишь три. Уж точно: оскаровский вердикт не помешает той части публики, которая ценит Коэнов как мало кого другого, получить от «Льюина Дэвиса» редкостное удовольствие.

О чем это

«Внутри Льюина Дэвиса» не привычный для Коэнов жесткий и кровавый саркастический триллер, а почти что мюзикл (песен много, и все звучат не отрывочно, а целиком), погруженный в 1961 год: тот самый, когда в СССР произошла денежная реформа, очередным президентом США стал Джон Кеннеди, в космос полетел первый человек – Юрий Гагарин и родился ваш покорный слуга, названный в честь Гагарина.
Все это, однако, осталось за пределами интересов братьев Коэнов.

А привлекла их нью-йоркская фолк-сцена, переживавшая тогда свой расцвет. Точнее, судьба одного конкретного певца Льюина Дэвиса с нью-йоркской окраины, пытающегося сделать карьеру в клубах Гринич-Виллиджа (у нас обычно пишут Гринвич) – района обитания интеллектуалов и пр. богемы, обожаемого Вуди Алленом и не раз изображенного им в своих картинах.

Мы наблюдаем за жизнью певца на протяжении всего недели, но и этого достаточно, чтобы понять, что он законченный неудачник, хотя, на мой личный взгляд, весьма одарен, умен и еще не раскрыл свой потенциал. У него нет не то что своего угла (на ночлег он, меняя дома, устраивается у знакомых, отнюдь не всегда принимающих его радушно), но даже денег на пальто. В зимнюю стужу, которая не чета московской, но все же стужа, он ходит в пиджачишке, зато с неизменной большой гитарой в футляре. В клубах он выступает за гроши, его сольный диск (который так и называется Inside Llewyn Davis) не распродан, его агенту на него наплевать, с его напарником, с которым они прежде пели дуэтом, случилось нечто, о чем не хочется вспоминать, девушка, с которой он случайно переспал, беременна, а денег на аборт нет (и это не первая девушка, залетевшая от него), отец болен так, что его не узнает – кругом непруха.

Льюина Дэвиса играет мало пока известный Оскар Айзек (открываю его страничку: нате вам! Оказывается, он уроженец Гватемалы и его настоящая фамилия Эрнандес! И пожалуйста, сыграл главную роль у Коэнов. Ничего недостижимого в мире нет). Компанию ему составляют Кэри Маллиган, Джастин Тимберлейк (они в фильме тоже поют), Мюррей Абрахам, а также, среди прочих, любимый Коэнами Джон Гудмен. Фигура Льюина вымышлена. Но при сочинении сценария Коэны использовали воспоминания (и что-то из песен) фолк-сингера 1960-х Дэйва Ван Ронка, у которого, кстати, был диск «Внутри Дэйва Ван Ронка».

Пишу эти строки – вдруг за дверью мяукает кошка. Требует, что впустил и погладил. Явилась, кстати. Самое время оповестить, что помимо всего на голову главного героя сваливается кот. Этот рыжий-хвостатый-усатый сыграет в сюжете немаловажную роль.

Был «Код да Винчи». Теперь у нас есть сюжетообразующий кот.

Что в этом хорошего

В фильме, как всегда у Коэнов, много смешного. Например, взбешенная беременная, дабы уесть героя, советует ему в следующий раз, при контакте с представительницами иного пола, надевать сразу два презерватива один на другой да еще обматывать их сверху скочем. Зал хохочет. Перевод и дубляж, что редкость для нашего проката, безусловно хороши, фразы хочется цитировать.
Хохот, однако, звучит прежде всего в первой половине фильма. Во второй тоже много нюансов, комических наблюдений, но комедия превращается почти в трагедию. Именно так я и охарактеризовал бы жанр картины: не трагикомедия, а комедия, оборачивающаяся почти трагедией.

Нелепа и в то же время предельно драматична прежде всего фигура Льюина. В какой-то мере это типичный творческий человек. Коэны, художники знаменитые и успешные, сделали картину о том, что родиться творческим человеком – это несчастье. И для себя, и для окружающих.

Он творческий, он пришел в мир высказаться, но его никто, оказывается, не ждал. Коэны иронизируют над расхожими представлениями о том, будто творческие люди ведут исключительно богемную жизнь и творческие деньги – всегда большие и легкие. «Хорошая у вас профессия: один хит – и все проблемы позади», — говорит Льюину знакомый знакомых. Ага! Поди сочини этот хит. А если сочинишь, поди убеди всех (а для начала хотя бы своего агента), что это действительно хит. Хит, по мысли Коэнов (в фильме есть смешной эпизод со студийной записью дурацкой песенки, придуманной персонажем Тимберлейка), это вообще всегда ерунда. Это всегда пустышка, но попсово упакованная.

При этом понятно, что обратной дороги у Льюина Дэвиса нет. Он пытается ради заработка вернуться в моряки (в юности он плавал), но видно, что судьба ему этого не позволит. Ему до гроба тянуть лямку неудачника, певца, которого знают двадцать человек от силы, лямку одиночки. Его удел — терять надежду и постепенно погрязать в отчаянии. Он никого никогда не осчастливит. Даже кота с кошкой. Надежда лишь на то, что само по себе творчество, удовольствие сочинять и выступать не позволят ему скатиться в уныние.

Удивительно, но у Коэнов это уже вторая за короткий срок картина о трудно живущем одиночке, каких они раньше не делали (хотя в «Льюине Дэвисе» логично искать пересечения с давним «Бартоном Финком», где тоже мучается художник-маргинал). Первым был «Серьезный человек» 2009 года – опять-таки комедия пополам с трагедией, опять-таки печальная. О «Серьезном человеке», где действие происходит в среде евреев-провинциалов, напоминает и эпизод, когда Льюин Дэвис является к своему престарелому хитроумному агенту, чьи почти клоунские перепалки с еще более старой секретаршей явно не прекращаются долгие годы. Скажу более страшную вещь: «Внутри Льюина Дэвиса», как и «Серьезный человек» — это доброе человеческое кино. Для любого нормального киномана такое определение сродни распоследнему ругательству. После него ни один нормальный киноман на фильм не пойдет. Не потому, что он злой – даже если злой. А потому, что т. н. доброе человеческое кино во всем мире изготавливают, в основном, лицемеры и бездари, которые надеются, что гуманизм в искусстве хорошо продается.

Коэны, судя по всему, и «Льюин Дэвис» тому дополнительное свидетельство, неплохие честные ребята. Если после всех жанровых игр, в которые они погрузились раньше Тарантино, они решили сделать кино с человеческим лицом – значит, действительно захотели.

Наблюдение

Один из неожиданных выводов после фильма: непредставимые прежде преклички между США и СССР начала 1960-х. Жанр, которым увлекается главный герой, это фактически то, что у нас называли авторской песней. Почему 1960-е востребовали этот жанр в столь противоположных странах как Россия и Америка – тема для увлекательного культурологического исследования. Даже темы песен были отчасти похожими. Наши барды, если не брать великих Галича, Окуджаву и Высоцкого, в основном, восхваляли туристскую и геолого-поисковую романтику (классик тут Визбор), то бишь природу, что в условиях СССР можно считать символом стремления к свободе. Американские барды пели лирические песенки, призывавшие вернуться все к той же природе, к истокам или воспевашие романтическую печаль перед лицом вечности, что тоже можно расценивать как призыв к свободе — от уз больших городов, американской власти денег и безудержного предпринимательства. В конечном счете и наша авторская песня, и американский фолк были – иногда осознанным, иногда нет – вызовом системе. Не зря наследниками наших бардов стали полуподпольные рок-группы 80-х. А фолк оказался одной из основ музыки протеста – из него выросли Боб Дилан, которого часто вспоминают в связи с «Льюином Дэвисом», и безусловно Саймон и Гарфанкел, которых почему-то не вспоминают, хотя их песни, даже лирические, стали идеологической подпоркой фильма Майка Николса «Выпускник» – первого (наряду, между прочим, с нашими «Бременскими музыкантами» — и тут у СССР параллель с США) контркультурного произведения в киноистории, опередившего в 1967-м на год-два такие радикальные антибуржуазные киновысказывания как «Если…» и «Беспечный ездок».

Сложности

Жалко кошку, появляющуюся на экране параллельно с котом… Не стану выдавать, когда именно. История с ней как-то совсем уже бьет по нервам.

Наш вариант рекламного слогана

Любите струны гитар: в них радость встречи и боль разлуки (ВИА «Ариэль», год этак 1975-й).