Мистер Тарантино, как его называют во всем мире, уже более четверти века занимает первую строку в рейтингах любимых режиссеров подростков. Похоже, повзрослевшие фаны «Криминального чтива» передали эстафету своим детям, восторгающимся его последним фильмом «Однажды в Голливуде». Получается, 57-летний Тарантино все так же молод.

 Взял золото

…«Чтиво», конечно, нас всех перепахало: вот вам пример культового кино, не хуже «Касабланки» или «Иронии судьбы». В приснопамятном 1994-м, а прошло уже более четверти века, срок немалый, никому не известный молодой человек сразил респектабельную каннскую публику наповал, шутя и играючи выхватив главную награду. Оставив позади культового поляка Кесьлёвского, знаменитого китайца Чжана Имоу и нашего Михалкова с его первыми «Утомленными», что, кстати, привело Никиту Сергеича в неописуемую ярость – мол, дали какой-то фигне, чуши, бандитской саге с дерганым монтажом.

Как ни смешно, в чем-то Михалков прав: да, монтаж тут нелинейный, «фигни» здесь сколько хочешь, на грани фола и хулиганства, и в принципе это всё, конечно, чушь собачья, чего уже там. «Положительного» героя (ну, например, комбрига Котова) нет как нет, персонажи – все как один отморозки, «ботают по фене», то есть говорят на диком жаргоне, переводчик чуть с ума не сошел (уноси отсюда свою задницу – еще самое мягкое), ну и так далее. Возвышенным дамам, выросшим на большом гуманистическом искусстве, провинциальным учительницам и сельским священникам просьба не беспокоиться – это, товарищи, «апология насилия», предупрежден, значит вооружен. В общем, поборникам классического искусства не рекомендуется.

…Интересно, что сам Тарантино был уверен в победе возвышенно-гуманистической картины Кесьлёвского (кстати, это могло случиться, Канны далеко не всегда награждают авангард), мог, между прочим, победить и Михалков со своей исторической сагой (в принципе, талантливой, хотя уже на изломе), но жюри, честь ему и хвала, отдало главное золото этому хулиганскому опусу. Причем, что любопытно, малобюджетному и с виду почти любительскому.

Замечу в скобках, что старт карьере Тарантино дал лично Вайнштейн, другие студии не приняли его сценарий – дикий с их точки зрения; Вайнштейн же, ныне главный враг рода человеческого, согласился ничего не менять в тарантиновском замысле и, главное, не трогать авторский монтаж.

Как бы это объяснить… Тут такое дело: возьмите любую фразу Гоголя или Зощенко и поменяйте хотя бы пунктуацию: всё, нет Гоголя, нет и Зощенко. То же и с монтажом: там каждая секунда, даже доля ее важна – это как в стихотворении поменять слова местами. Так вот, до Вайнштейна, который, как говорит молодежь, от тарантиновского сценария «тащился», никто ничего не понял. Хотели низвести до обычной моралистической американской стори, сделать повесть про совесть, где тошнотворное добро неизменно побеждает кривляющееся зло. Тарантино наотрез отказался произвести подобную операцию над своим любимым детищем, спасибо, не надо. Ну, новое всегда воспринимается в штыки.

Конечно, когда он взял золото – да еще с таким отрывом от великих, признанных и респектабельных, – кое-что изменилось, Канны это вам не областной смотр самодеятельности, фестиваль в городе Канске (есть и такой). Началась повальная тарантиномания, молодежь тщилась работать под него, косяком пошли все эти карты, деньги, два ствола, чистое эпигонство. Никто, однако, ни один «тарантиноид» (появился даже такой термин) и близко не подошел: самым успешным подражанием считаются эти «Карты, деньги» Гая Ричи, экс-супруга Мадонны, да и то. Кассу, 25 миллионов, правда, срубили, симпатичная лабуда, но… подражательная, вслед за первооткрывателем Квентином.…Откуда он такой взялся? Выражаясь языком его персонажей, что за чувак? Из каких глубин трэшевой поп-культуры для нетребовательных эмигрантов и подростков с двумя классами образования, американского «палпа», дрянных книжонок и фильмов класса С, – всей этой, в общем, презренной макулатуры, которую культурный человек откровенно третирует, и поделом? Какой-то «Дом-2», господи прости, Бузова сотоварищи, если перевести на язык родных осин. Да, говорит сам Тарантино, я прямиком оттуда: первый заряд бодрости получил в видеосалоне, где какой только дряни ни насмотрелся, кунфу и боевиков, дешевого трэша с Брюсом Ли и бойцами калибром помельче (это он еще наших сериалов производства НТВ не видел, «Мента», например, «в законе»). У них, правда, и трэш поживее: хрясь по голове, это ограбление, мозги по стенке.

Кстати, чуть не забыла: до этого самого хрясь у него был, не побоюсь этого слова, великий фильм «Бешеные псы» («Псы из отстойника», если перевести точнее). Жестокий, правдивый, страшный: даже критики, которые и не такое вроде видели, покинули зал, когда полицейскому, слишком натурально, без экивоков и стыдливых эвфемизмов, отрезали ухо. Поэма насилия, которым пронизано современное общество – Тарантино первый сказал об этом вслух в парадигме большого, «художественного» кино, преодолевая Жанр.

 

Убил Билла

Однако после триумфа «Чтива» он, можно сказать, затих: многие подумали, что иссяк, как это часто бывает после великого дебюта (будем считать «Псов» пробой пера). «Четыре комнаты», состоящие из четырех новелл, снятых разными режиссерами, где у Тарантино – лучшая короткометражка, знакомство с Родригесом, который стал его близким другом и соавтором – всё это не в счет, мелочи. По крайней мере для такой персоны, как наш герой. Относительный провал «Джеки Браун», работа в качестве сценариста, съемки сериалов и пр. – маловато для обладателя Каннского золота, некогда режиссера номер один чуть ли не на всей планете.

Тарантино, считай, исчез лет на шесть, а это довольно долгий срок, чтобы его успели «похоронить»: был, да сплыл, гений одной ночи, как автор «Марсельезы», автор двух фильмов, один из которых задал вектор всему мировому кинематографу – всё так, но…

В начале двухтысячных он, однако, вернулся: причем триумфально, на коне, с четырехчасовой сагой «Убить Билла» – сложнопостановочной, дорогой, звездной, под завязку набитой переосмысленными киноштампами – опять-таки родом из трэша. Этот сильно, на мой вкус, затянутый фильм является своеобразной антологией трэша, от самурайских фильмов до спагетти-вестернов. Не фильм, а учебник трэша – слегка, правда, натужный. Зато – эпический, зловещая шутка юмора, растянутая практически на целый день (до шестисот часов «Дау» ему, конечно, далеко, но тоже утомительно).

…Ругательные рецензии, правда, повеселили еще больше, чем сам Тарантино с его трэшевыми, почти мультипликационными бодрыми убийцами – товарищи, вы так не напрягайтесь, это даже не фильм как таковой, это мега-мультик, трижды, четырежды трэш. Упакованная в четыре часа история кино «класса С» или, как говорят американцы, B-movie, издевка над жанром, масло масленое. Too much, как говорится, то есть – слишком: а если, экспериментирует Тарантино, так попробовать? А может, эдак? Если в «Чтиве» (вообще-то правильнее было бы назвать его «Макулатурой») есть хоть какое-то подобие реальной жизни, то здесь автор отрывается по полной.

Итак, после шести лет относительного молчания ретивый Квентин, вроде как затаившийся до поры до времени, выдает на-гора еще одну «лабуду» – менее органичную, нежели прославленное «Чтиво», зато – более амбициозную, чуть ли не с претензией на киноманский эпос. Это громокипящее стилизованное месиво лучше всего понимают потребители киномакулатуры: интеллигенты, понятное дело, такое не смотрят, не смотрели и смотреть не будут. Подобно Альмодовару, чьи ранние шедевры крепко стояли на фундаменте ослепительно тупого мыла – как, скажем, дон Альваро, находясь в коме, отдал свою печень (!) племяннице, – Тарантино лепит свои эпохалки из подручного материала: работа в видеосалоне не прошла даром.

…Подвал с кучей кассет на все вкусы, откуда вышли наши олигархи сиречь комсомольцы, у них, как видите, – то самое место, где может родиться гений. Причем с точностью до наоборот: Тарантино мог бы перефразировать Орсона Уэллса, который как-то сказал, что, мол, после просмотра ста шедевров вы уже не сможете снять чушь. Да ну их нафиг, сказал бы Тарантино: лучше смотрите фильмы кунфу, Брюса Ли и прочее мочилово, здоровее будете. Чушь вы как раз снимете, насмотревшись шедевров.

Хм… Думаю, оба рецепта не работают: лично знаю кучу насмотренных киноманов, которые, став режиссерами, снимают именно что псевдоинтеллектуальную чушь с примесью возвышенно-духовного, от которого воротит еще больше, чем от наивной глупости без претензий. Как отечественным дамам Тургенев сломал, считай, жизнь, так и Тарковский, сам того не желая, поставил на поток высокодуховную ахинею своих эпигонов. Но и приверженцы фильмов кунфу тоже не так чтоб отличились: для того чтобы суметь переварить массовую культуру, нужен талант, если не гений, особый нюх и склонность к тонкой пародии.

Отдаленно мне это напоминает прозу Сорокина, его филологический стеб над писателем Бабаевским, перу которого принадлежит, например, роман «Кавалер Золотой Звезды», где мертворожденная риторика доведена до полного абсурда. Язык, как говорят философы, осуществившейся утопии. В кино тоже есть примеры – скажем, фильм «Клятва», с большим красивым Сталиным во всем белом, прямо как в анекдоте – и тут выхожу я, весь в белом. Такой, иного слова не подберу, маразм, что молодежь не верит, будто это всерьез. Сорокин ставит интересный эксперимент: сначала идет стилизация под Бабаевского, персонажи говорят как заведенные, всё больше лозунгами, а в финале усаживаются поесть …дерьма. Причем не метафорического, а самого что ни на есть натурального. Но если у Сорокина этот прием работает как разоблачение лексики развитОго (ударение на предпоследнем слоге) социализма, то у Тарантино, в «Билле» по крайней мере, задача проще. Тем более что за издевкой у него всегда проглядывает его приверженность к низовым формам культуры.

…Любопытно, что после пресс-показа кинокритики разделились ровно на две части – одни восторженно цитировали, хихикали, сопровождая репликами типа «Гениально!», «Во дает!», «Молодец!»; другие были более сдержанны, пожимали плечами и недоумевали. Встречались и те, кто твердо аттестовал «Билла» как «катастрофу» и «конец Тарантино». Более того – конец, закат тарантиновской эры.

Отчасти, кстати, не беспочвенно. Хотя на сей раз Тарантино снял наимоднейшее кино, скрестив не только Жанр с попсой, но все на свете жанры со всей на свете попсой – начиная от японских мультиков, боевиков кун-фу, китайских поделок серии В и С, фильмов Джона Ву, итальянских спагетти-вестернов и прочего. Да так, что в глазах рябит. Пересказывать сюжет бесполезно, его явный идиотизм ничего не пояснит, кроме желания автора продемонстрировать свое умение управляться с любым, в том числе самым абсурдным, материалом.

Как – с комической серьезностью – написано в Интернете: «фильм о женщине в поисках добра и справедливости». Ничего себе добро и справедливость, вроде той самой борьбы за мир, после которой камня на камне не останется. Ума Турман, по кличке Черная Мамба или Невеста, с которой нехорошо обошелся ее бывший любовник Билл, расстреляв ее свадьбу вместе с гостями и женихом, на протяжении четырех часов мстит убийцам, уничтожая их разными способами – то нож в сердце засадит, то снесет полчерепа.

Конечно, все это не всерьез, как было не всерьез и в «Чтиве». Веселясь и играючи, Тарантино снимает гипер-комикс, называя свою новую страшилку выжимкой из всего того зубодробительного барахла, которого он насмотрелся на протяжении тридцати пяти лет – с тех пор, как пятилетним малышом впервые проник в кинозал. Всюду разбросаны намеки и отсылки: красавица Турман одета в желтый костюм Брюса Ли, каждая сцена снята в манере первоисточника, отсылая то к японскому самурайскому кино, то к итальянскому вестерну, то к гонконгским боевикам типа «Пьяного мастера». И главное – музыка, саундтрек к фильму, где Тарантино, надо признать, непревзойденный мастер. Шутейная войнушка, постановочный бой Черной Мамбы-Умы Турман с целым отрядом самураев сопровождается музыкой из старых японских фильмов, – и вместе с изображением, то и дело переходящим из цветного в черно-белое, как будто демонстрирует нам все этапы истории кино. Понимающие люди радостно хохочут, слёту понимая намеки Тарантино. Непонимающим там вообще делать нечего – воспринимать «Билла» буквально невозможно, покажется абракадаброй.

 

Доказательство жизни

…В перерыве между «Биллом» и новым амбициозным проектом, «Бесславными ублюдками», Тарантино решил поупражняться в стилизации под низкобюджетный треш, назвав этот опус «Доказательство смерти». Опять двадцать пять, повесть про совесть – как банда девиц лихо справляется с неким гонщиком, специально устраивающим аварии, чтобы погубить очередную хорошенькую пассажирку. Премьера была в Каннах, и смокинговая публика сначала не врубилась: изображение поцарапано, оператор и монтажер лажают, видны проскоки, нечеткое изображение и пр. Я тоже недоумевала – разве в Каннах такое возможно, некачественная копия? Это мне напомнило затраханную, извините, копию «Фантомаса», выданную в Бюро пропаганды советского киноискусства, которую я в начале девяностых возила по городам и весям Казахстана, предваряя просмотр непритязательной лекцией.

Но оказалось, в этом самом «Доказательстве» так и было задумано: треш состоял не только в сюжете и прочем, но и в самом стиле демонстрации фильма. Дескать, ностальгия по дешевым кинотеатрам, иногда под открытым небом, для автомобилистов, которые смотрели эту абракадабру не выходя из машины – зато с погонями, трюками и опасными гонками.

В Канны Тарантино явился в сопровождении своих девиц, одна из них была каскадерша, выполнявшая сложнейшие трюки прямо на капоте движущегося с дикой скоростью автомобиля, с другой у него был явный роман: вообще компашка подобралась веселая. Они всюду фотографировались, позировали, хохотали, а в интервью Тарантино сказал: мол, а что плохого-то? Пальмы, море, девчонки, новый фильм привез, да и вообще: «дала» бы мне (так и сказал) красотка, будь я «задротом» (это он тоже сказал) из видеосалона? В интервью «Афише» он вообще распоясался, травил байки, подпускал матерки – был, наверно, в отличном настроении. Однако у меня сложилось стойкое впечатление, что этот весельчак не так-то прост, не тот, кем хочет казаться.

Ну, например. Приехав в Москву (мы его выследили и даже тайно сфотографировали), первым делом отправился на могилу Пастернака, ратовал за Музей кино, и вообще вдруг обнаружилось, что он смотрит не только боевики и читает не только книжки в мягкой обложке.

Это всё, скорее, имидж, маска, но хотя он человек кино, больше склонный к визуальному, чем к вербальному, в отсутствии мысли его не заподозришь. Ведь большое кино – всегда мысль, даже если прикидывается Жанром.

Как-то так.

 Если бы да кабы

Следующим его проектом стали «Бесславные ублюдки», причем название фильма было написано с намеренной ошибкой, как бы предупреждая, что надо приготовиться к очередному тарантиновскому трешу. Так и случилось: «Ублюдки» переиначили историю Холокоста с ног на голову. У Тарантино не фашисты убивают евреев, а наоборот: евреи снимают …скальпы (ох!) с фашистов. Мне в тот год повезло – побывала даже не пресс-джанкете, где Тарантино, строча как из пулемета (очень быстро говорит, иностранцу не понять) и постоянно выкрикивая cвой фирменный fuck, восклицал: а че, а я ниче, я, пока вы тут ныли, взял и отомстил фашистам за евреев.

…В истории Второй мировой действительно был один-единственный случай, когда евреи-заключенные убили своих мучителей, сбежав из лагеря Собибор. В живых, правда, осталось всего 53 человека, а организатор восстания, Александр Печерский, умер уже в наше время. Об этом потрясающем событии существует два фильма, отечественный и западный (и, кстати, написана блестящая книга, принадлежащая перу Льва Симкина, нашего автора).

Однако Тарантино не пошел по стопам, скажем, Спилберга с его тяжеловесным «Списком Шиндлера»: как шутят критики, «антисемитским» фильмом, где большой белый человек спасает маленьких, жалких, запуганных узников. Наоборот: евреи здесь – точно такие же садисты, что и их противники, и главный из них (Брэд Питт) как раз и скальпирует врагов. Или вырезает свастику прямо на лбу. Если бы так и было, смеются критики, на Нюрнбергском процессе и предъявить было бы нечего, все хороши. Но Тарантино нет дела до реальной истории, он же любит переиначивать, перекраивать ее на свой лад, нигде, впрочем, не погрешив против хорошего вкуса. Если это и шутка, то совершенно не циничная – недаром серьезные люди и даже жертвы Холокоста не предъявили ему никаких претензий, наоборот.

Что бы было, если бы. Забегая вперед – и в своем последнем фильме, «Однажды в Голливуде», то же самое: что бы было, если бы. Это для нас, тоскливых правдорубов, история не знает сослагательного наклонения: знает и еще как знает, утверждает Тарантино. Критики говорят о его «фасеточном», как у мухи, зрении, он видит на 180 градусов и в мельчайших деталях: писал сценарий «Ублюдков» без малого десять лет, все время расширяя его, перекраивая и добавляя новые эпизоды. На выходе мы получили нечто эпохальное, хотя временами, как и «Билл», всё же натужное. Мне кажется, Тарантино – плоть от плоти американской культуры – как и братья Коэны, эти «дети кукурузы» родом из заштатного места, он лучше понимает культуру Америки, нежели Европы.

 

Освободите Джанго

До премьеры «Джанго освобожденного» у него есть еще три года, и по их истечении он наконец выдаст на-гора абсолютный и непререкаемый шедевр. Прямо высказавшись на скандальные темы и показав воочию, кем была создана эта великая страна – а именно белой швалью (не пугайтесь, господа, хотя об этом вслух говорить не принято). Не принято, между прочим, и среди чернокожих звезд: недаром от главной роли многие из них отказались. Уилл Смит, правда, потом сильно пожалел, восторгаясь уже готовым фильмом. То же самое случилось и с белыми персонажами: проект один за другим покинули Саша Барон Коэн, Кевин Костнер и Курт Рассел. Зато согласился Леонардо Ди Каприо, актер от бога, которому не так уж и везло с ролями – по крайней мере достойными его таланта. Садист и подонок Кэнди, развлекающийся в своем имении гладиаторскими боями рабов и казнями – одна из лучших ролей Ди Каприо: в компании с Крисом Вальцем и Джейми Фоксом они демонстрируют высочайший класс игры. Джейми Фокс, черная статуя, одним своим видом, надменно-прекрасным, символизирует преимущества черной расы.

Мне кажется, именно поэтому Тарантино ни разу не получил «Оскара» в главной номинации – за лучший фильм. Его сценарии награждали, что есть, то есть: но как не дать главного Оскара за «Джанго», ума не приложу. Стилизованный под великого немого «Артист», симпатичный экзерсис, не идет ни в какое сравнение с этим мощным эпосом, где Тарантино – быть может, впервые в своей карьере – бывает не только насмешливым, но и возвышенным.

Грубо говоря, это фильм о трагедии рабства, хотя и прикидывается вестерном с элементами черной (?!) комедии и уже по привычке изобилует шутками, порой на грани фола (Тебе нравится убивать белых? – Кому это может не нравиться?). Когда Ди Каприо сетовал, что его персонаж слишком уж кошмарен, без оттенков и экивоков (искал, видимо, зерно роли по Станиславскому), Тарантино отвечал, что во времена рабства всё было гораздо, в десятки раз страшнее.

 

Восемь подонков

«Омерзительная восьмерка» – о том же, об истоках великой страны Америки. Ни одного «хорошего парня», все здесь – парни омерзительные, один хуже другого, подонки, убийцы, бандиты – и, главное, не те, за кого себя выдают. Умный зритель поймет, о чем это, как здесь виртуозно переиначены набившие оскомину штампы вроде героического прошлого, отцов-основателей, патриотизма, чести и совести нации. Здесь никому нельзя верить, каждый герой – оборотень, это не люди, а маски.

В общем, он опять впихнул в этот вестерн такое, что вам и не снилось: у нас на него, может, уголовку завели бы, за «очернение истории», за что же еще. В странах демократических делают по-другому: просто обносят главным блюдом на своем тоскливом политически корректном банкете, то бишь не дают главных призов, ограничившись второстепенными, чуть ли не утешительными. Видимо, когда Тарантино выйдет на пенсию, приехав на церемонию в инвалидной коляске, голливудский обком всучит ему наконец позолоченного истукана. Как уже было с великим Питером О’Тулом, которого обошли восемь (!) раз, вручив наконец «за вклад», когда его карьера уже завершилась.

Однажды в Каннах

…Если уж «Однажды в Голливуде» не удостоился главного приза, который по непонятным причинам ушел к корейским «Паразитам» (насколько я знаю, лучший фильм должен быть произведен в США или по крайней мере быть англоязычным). Однако в этом году регламент поменяли, и Тарантино опять пролетел, хотя «Однажды…» – гораздо более осторожный фильм, нежели «Восьмерка» и «Джанго». Новая цензура (туда не ходи, сюда не смотри, за коленку не хватайся, только если за свою), похоже, скоро затянет петлю на горле у самых радикальных режиссеров. Недаром в последнем своем фильме Тарантино отвязался только к финалу, действительно блестящему, где два лузера, Питт и Ди Каприо, так наваляют банде Мэнсона, что только держись. Насилие с юмором, и правда дико смешно, и зрители злорадствуют: так им, еще наподдай, еще, разбей ему рожу, прикончи его.

Да и ход блестящий: если бы тогда, в августе 1969-го, банда Мэнсона нарвалась бы на сопротивление, история Америки, да и всего мира тоже, пошла бы по иному пути. Страшная резня в Голливуде покончила с эрой детей-цветов и всеобщего братства…

Еще одни бесславные ублюдки получили по кумполу: убиты, застрелены, зарезаны, утоплены, весь арсенал, всё для вас, наслаждайтесь.

На прошлогоднем Каннском фестивале (где опять-таки победили эти «Паразиты», будь они неладны, а половина других фильмов никуда не годилась) главным событием была как раз эта картина, – пусть не лучшая в фильмографии Тарантино, но, как уже было сказано, парадоксально переиначивающая важные моменты истории.

…Я простояла в очереди часа, наверно, четыре, еле попала на просмотр, а потом смотрела трансляцию фото-колла, где лучшим из лучших был Брэд Питт, актер, как выяснилось, выдающийся. Эдакий ковбой Мальборо, это в его-то возрасте (56), свободный человек в свободной стране, в кепочке и джинсах, демонстративно жующий жвачку. Видно, что это ирония, что он обыгрывает свой образ: точно так же, как и в фильме, изображая голливудского лузера, даже не актера, а дублера другого лузера (Ди Каприо). Это такой забавный двойной кунштюк: зная, как он хорош, Питт еще и иронизирует над своим «мачизмом», ведь мачо – это и правда смешно.

Вообще стоит Тарантино появиться в Каннах – либо председателем жюри, либо со своим фильмом – как фестиваль начинает буквально искриться. Это ведь он настоял на призе Майклу Муру за его антибушевский памфлет, это он хотел дать приз за лучшую мужскую роль …Шреку и дал Гран-при «Олдбою», жутковатой поэме насилия. Это он не устает повторять, что плевать он хотел на интеллектуальную литературу и какого-нибудь Генри Джеймса, да и на критиков, которые обвиняют его в пристрастии к низким жанрам.

Ситуация, однако, меняется: уже и в адрес Тарантино раздаются обвинения в «фаллократии» и мужском шовинизме – хотя женщины в его фильмах, та же Ума Турман, порой дадут фору любому мужику.

Посмотрим, падет ли Тарантино жертвой нового феминистского тренда: его бывший друг и продюсер уже отбывает тюремное заключение, под ударом и старик Вуди Аллен, да и многие другие. Наступает эпоха неоконсерватизма и пуританского догляда – правда, в гриме защиты всех от всех. Да и «Однажды в Голливуде», повторюсь, более осторожен, нежели его предыдущие картины.

Видимо, мир стремится к какому-то общему знаменателю: как предвидел Ортега-и-Гассет, к «восстанию масс». Именно они, массы, коллективное тело посредственности в гриме праведности отныне навязывают свои вкусы: возможно, о свободе творчества можно будет забыть.

Посмотрим, впрочем.