Фильм «Блокадный дневник» режиссёра Андрея Зайцева визуализирует преимущественно один литературный (условно) источник – дневник Ольги Берггольц. В этом его заслуга – как иллюстрации к школьному учебнику. Режиссёр придерживается самой простой, самой советской канонической трактовки блокады. Художественного осмысления блокады в картине нет. Фильм иллюстрирует дневник буквальнейшим образом. Написано: “рука” – показываем руку, написано: “нога” – показываем ногу, написано: «оторванная рука» – показываем оторванную руку. Прямой телевизионный монтаж. Чёрно-белая графика из учебника. Фильм выпущен под патронажем одиознейшей структуры, а продюсер Игорь Мишин на пресс-конференции превентивно объявил всех несогласных с предъявленной трактовкой блокады неправыми. И каждый норовит меряться своим нравственным чувством, заслоняющим ясное видение, с нравственным чувством другого, и каждый отсылает к памяти о погибших. Потомки погибших хотели бы откопать архивы смерти, понять, как такое могло случиться, но знать правду никто не хочет. Конечной правдой объявляют давно известное и заученное с малых лет. Визуализация опять согласована с линией партии, правительства и Военно-исторического общества имени расчленителя Соколова –известного любителя натурализма. Найденный в фильме визуальный образ блокады по-своему хорош, но он найден один раз, и в ходе картины становится штампом. Ибо  режиссёр по-школьному иллюстрирует незатейливый дневник – да, человеческий документ, документ человеческого духа, с одной стороны, и полного расчеловечивания с другой, но вряд ли выдающееся художественное произведение. Зайцев говорит, что снимал фильм для молодых, которые книг о блокаде не читают, и что фильм – не для массового проката. Из чего не следует, что нечитающие пойдут и посмотрят. А прочитавшие не увидят ничего нового, кроме повторения давно известного. И о расчеловечивании, и о трупах, и людоедстве народ всегда знал, и советская пропаганда вместе с советским кинематографом этого не скрывали. Но во всём виноват, как известно, товарищ Гитлер, включая то, что блокада стала возможной. А в курируемом товарищем Сталиным ГУЛАГе не было ни умерших от голода, ни оторванных рук, ни пыток, ни холода, ни народа – только его враги.