Если отбросить в сторону идеализм, прокатчиков можно понять. Культовый статус автора, актера или текста первоисточника сегодня мало кого выручает, а «Врожденный порок» оставил неоднозначные впечатления даже у влюбленных в Пинчона американцев. Вряд ли кто-то решится назвать его и самой блестящей работой Андерсона. Это не мешает считать картину сенсационной — это первая экранизация прозы живого классика постмодернистской литературы (хоть у этой конкретной книги репутация «облегченного Пинчона») лучшим американским режиссером своего поколения.

В самом обращении Андерсона к Пинчону ничего удивительного нет. С «Ночей в стиле буги» ретростилистика — пунктик режиссера, и возвращение к уже воспетым им 1970-м закономерно. Его «Нефть» и «Мастер» изобретательно анализировали сектантское сознание — а это тема, особо дорогая Пинчону, начиная с его легендарного дебюта «V.». Что ж, среди героев «Врожденного порока» встречаются представители «Арийского братства», «Черных пантер», еще одного таинственного культа (сектанты собираются в психиатрической лечебнице), китайского синдиката «Золотой клык» и одноименного профсоюза дантистов. Ситуация любопытно удваивается тем бесспорным фактом, что вокруг Пинчона — да и Андерсона — тоже существует культ, позволяющий простить любимому писателю или режиссеру любую эксцентрику.

Странностей в фильме хватает. Только на первый взгляд это семидесятнический стильный нуар, отсылающий то к «Большому Лебовски», то к «Страху и ненависти в Лас-Вегасе». По сюжету частный сыщик Док Спортелло (оснащенный впечатляющими бакенбардами — Росомаха позавидует — Феникс) ведет сразу три дела, связанных между собой: исчезновение торговца недвижимостью, которого жена с любовником решили заключить в психушку, мнимая смерть работающего на федералов саксофониста и убийство неонациста, в котором немедленно обвиняют самого детектива. Но более-менее отчетливой выглядит только тройная завязка. Остальное растворяется в клубах наркотического дыма — недаром с косяком Док не расстается ни на секунду, — ставя зрителя в тупик.

Мы привыкли, что в детективе каждая деталь говорящая — и в финале они непременно сложатся в красивый пазл. «Врожденный порок» смачно опровергает это правило. На протяжении всего фильма чудаковатый, не склонный к суперменству (случайный полицейский толкает его плечом, и он валится на землю) герой с маниакальной одержимостью ищет свою бывшую девушку — притом что она сама приходит к нему в первых же кадрах, а потом не раз возвращается. Напротив, к тем, кого ему полагается найти, он периодически теряет всякий интерес, переключаясь на новые задачи.

При этом в абсурдистской цепи событий, якобы связанных друг с другом, нет ни одного провального эпизода. Каждая отдельная сцена, если взять ее вне контекста, — блеск, демонстрация исключительных способностей как костюмеров, декораторов и оператора, так и актеров. Кастинг здесь мощный:Риз Уизерспун, Эрик Робертс, Бенисио Дель Торо, Джина Мэлоун. Особенное впечатление производят Оуэн Уилсон в роли музыканта, ставшего агентом под прикрытием, и параноик-полицейский в исполнении Джоша Бролина. Но и в их повадке невольно читается растерянность: «Ребят, а что это мы все тут делаем, а?» Цельного узора из этих хитросплетений, как ни бейся, не получится. Даже воссоединение Дока с возлюбленной завершается обескураживающим диалогом: «Значит ли это, что мы снова вместе? — Конечно, нет».

Значит ли это, что фильм попросту не получился? Конечно, нет. Довольно давно, еще на стадии «Магнолии», фантастически талантливый Андерсон прошел тот творческий пик, на котором его художественный поиск совпал с ожиданиями публики. Даже романтическая комедия по его версии — «Любовь, сбивающая с ног», — невзирая на присутствие Адама Сэндлера и режиссерский приз в Каннах, встретила вежливое непонимание многих. И «Нефть», и «Мастер» уже были слишком сложны и причудливы для призовых обойм: недаром награждать за них предпочитали актеров, а не режиссера. Во «Врожденном пороке» его метод достиг высшей виртуозности и обрел окончательную герметичность.

Глядя на кадр, открывающий и закрывающий картину, — два дома, между ними в просвете виднеются морской берег и какие-то люди, — понимаешь, что ни пейзаж, ни населяющие его персонажи автора по-настоящему не интересуют. Ему важнее сама метафизика промежутка, в который попадает взгляд; он исследует процесс абсурдной и восхитительной жизни, как настоящий ученый, не пытаясь спрогнозировать результат. «Врожденный порок» — эксперимент, вызывающий фильм-промежуток, смешной и бредовый, но также тревожащий и странный, как музыка еще одного постоянного соратника Андерсона, гитариста Radiohead Джонни Гринвуда, в какой-то момент отчетливо напоминающая апокалиптический «The End» группы Doors.

Пожалуй, это действительно конец, но не света и не сюжета, который мог бы длиться вечно (и уж точно не карьеры Андерсона), а исключительно тех претензий на высший смысл, которые мы привыкли вкладывать в искусство и имитируемую им жизнь. Если формулировать кратко, о чем «Врожденный порок», ответ окажется обескураживающе простым: о том, что за иллюзией глобального заговора или божественного плана чаще всего скрывается тривиальная паранойя. А наше желание хеппи-энда или завалящего катарсиса — очередная дурацкая иллюзия. Даже сыщику иногда правильнее всего забыться за стаканом виски или косяком, не думая о профессиональном азарте, гонораре и смысле происходящего. Свобода дороже. Неумение ей пользоваться и есть тот самый — присущий всему роду человеческому —врожденный порок.