Вчера на ММКФ состоялась официальная премьера фарсовой философской драмы Андрея Прошкина «Орлеан», основанной на сценарии и одноименной повести Юрия Арабова. Андрей Прошкин (сын мэтра режиссуры старшего поколения Александра Прошкина) – один из самых непредсказуемых кинотворцов. Его «Игры мотыльков», «Солдатский Декамерон», «Миннесота», «Орда» — это высшая лига кинематографа, о чем, к сожалению, знают немногие. Но прежде Прошкин не делал картины фарсовые и гротескные. Имя сценариста фильма Юрия Арабова, некогда нераздельно связанное с другим сверхгромким именем – кинорежиссера Александра Сокурова, тем более никогда не ассоциировалось с гротеском. И что? А то, что Арабов сам сказал в связи с «Орлеаном»: «Я всегда был склонен к гротеску, но режиссеры создавали из моих сценариев традиционные драмы. А вот Андрей Прошкин рискнул сделать картину плохого вкуса. Плохого – в кавычках. По сравнению, например, с «Ордой» (тоже сделанной по сценарию Арабова), картиной хорошего вкуса. Хорошего – тоже в кавычках».

О ЧЕМ ЭТО

О российской глухомани, обитающей в безвременье. Непонятно место действия, хотя у Арабова это Алтай. Приметы советского быта, настигшие постсоветскую эпоху (блеклые квартирки, нищая больница с единственным хирургом, цирк-шапито как единственное городское развлечение, запущенная городская свалка) сочетаются с хай-тековским офисом, обустроенным — для дешевизны аренды — в заброшенном сортире. Персонажи тоже неестественные: обычные люди вдруг начинают говорить на высокие темы, ссылаясь на великие умы.

В этом безвоздушном пространстве возникают, однако, приметы нашей страны и ее идеологии. Осуждая аборты, в парикмахерской рассуждают: как же нам хватит людей на войну с американцами?

Ладно, на эту войну еще хватит, но вот на войну с китайцами – уж точно никак. Звучат замечательные фразы.

В частности о том, что если запирать маленького сына в шкафу, как это делает героиня картины, он станет либо пациентом психбольницы, либо правителем страны «в режиме ручного управления». Или вот еще: ответ врача на то, что у здоровой пациентки не прощупывается пульс — «Все в норме. Сейчас сердца быть не должно. Время такое».

Отдельное браво: в фильме медитируют под неработающий канал ТВ, когда на сером экране — искорки. Такая медитация, оказывается, позволяет смотреть что хочется, а не то, что вдалбливают.

Арабов, конечно, предсказатель. В его повести, опубликованной в иную историческую эпоху, в 2011-м, когда еще не было ни холодной войны, ни санкций с антисанкциями (это не вошло в фильм), говорится о швейцарском сыре, сделанном в Барнауле из сычуга, и калининградских шпротах, заменивших рижские, которые перестали закупать из-за сочувствия латвийских властей к фашистским извергам.

В этой-то странной реальности и обрисовывается некто загадочный. Его изображает Виктор Сухоруков. Может показаться, что он на экране чересчур Сухоруков, зато персонаж его – прямо как в романе Арабова. Во всех рецензиях вам скажут, что суть персонажа не вполне понятна: то ли он ангел, то ли дьявол. По мне, с ним все понятно. Он, безусловно, демон, хотя Арабов употреблял и термин «маньяк» (и вообще говорит, что ненавидит фильмы про маньяков, поэтому одной из побудительных причин к написанию сценария и повести стала идея создать образ положительного маньяка). Но имя этому демону-маньяку – пробудившаяся совесть.

Донимает этот демон не негодяев, а, что концептуально, обыденных людей: парикмахершу, которая делает очередной аборт (сцена в фильме натуралистическая). Хирурга, который производит аборт, а вообще-то ходок и отец большинства нерожденных и убитых им самим детей. И местного начальника-мента, травмированного еще в детстве и слывущего антисемитом, который при этом ожидает появления нового, причем еврейского мессии. Мессия должен прийти, чтобы судить, карать и миловать. Для того, чтобы он отдохнул при входе в город, мент в соответствии с указаниями источников ставит у въезда в город специальное кресло. Однако мент не предполагает, что мессия может явиться в обличье совести, и когда понимает, что запугать или задобрить демона-совесть бесполезно, решает его убить. Он не осознает, что это бесполезно тоже.

В главной женской роли невероятная Елена Лядова, про которую после «Орлеана» (в сочетании с работами в фильмах «Елена», «Географ глобус пропил» и «Левиафан») можно сказать, что она — одна из ведущих актрис России. Исполнителей мужских ролей перечислять не стану, чтобы не отвлекаться от сюжета, хотя все они – замечательные.

В конечном счете, «Орлеан» — фильм о том, что у абсолютно всех людей есть скелеты в шкафах. И однажды за все придется заплатить. Воланд у Булгакова говорил: проблема не в том, что человек смертен, а в том, что он внезапно смертен. Вот и тут: главная опасность в том, что не поймешь и не предскажешь, когда именно совесть тебя достанет. В любом случае понятно, что достанет в момент, когда ты наиболее уязвим.

ЧТО В ЭТОМ ХОРОШЕГО

Про Воланда мы не зря. В «Орлеане» — много ссылок на «Мастера и Маргариту». Ясно, что это фильм о зле, которое вечно порождает благо. Можно обнаружить переклички с булгаковскими сценами на Патриарших и в театре «Варьете» (только тут действие происходит в цирке). На двери офиса демона-маньяка висит буква «М», которая, оказывается, попросту перевернулась. На самом деле это W – надо понимать, Woland. При этом, как и многое в фильме, ситуация двойственная и смешная. Ведь M и W на дверях офиса, открытого (как мы упоминали прежде) в помещении бывшего сортира, это по-русски «М» и «Ж».

В результате сразу после показа «Орлеана» для прессы в особом, ужасающем для кино зале Театра киноактера, многие критики ополчились на фильм за «булгаковщину». Для меня это непонятно. Значит, достоевщина и чеховщина, которых в нашем кино и театре выше крыши, всегда допустимы, а булгаковщина, которой не сыщешь, не допустима как зараза?

Вторая претензия к фильму: он — моралистический. Да: финал фильма с мгновенным зачатием ребенка, который наконец-то родится, а не будет выковырян хирургическими щипцами, заставляет поверить в то, что надежда – есть. И что Любовь с большой буквы – именно та надежда человечества, которая способна творить чудеса. Парикмахерша Лидка в исполнении Лядовой становится при этом одновременно Марией Магдалиной и чуть ли не Богородицей.

Только не подумайте, что в фильме все серьезно. Это, повторяю, гротеск, которому свойственно ироничное остранение от изображаемой действительности. И нимб над головой Лидки на плакате фильма тоже выглядит ироничным.

Тем не менее морализм фильма едва не привел режиссера Андрея Прошкина к разрыву с авторами саундтрека – знаменитой лондонской группой The Tiger Lillies, работающей в жанре панк-кабаре. Эта группа уже сотрудничала как с российскими режиссерами («Давай сделаем это по-быстрому» Сергея Бодрова-ст. в 2001-м), так и с нашими музыкантами (с «Ленинградом»). На сей раз она сочинила оригинальный саундтрек, вошедший в основу нового альбома Orleans. Но потом отозвала его. Юрий Арабов комментирует это так: «Для The Tiger Lillies все эксцессы, грех – это поле свободы. А в фильме объясняется, что это поле несвободы. Лично я распиливаю каждый день как минимум по человеку» (см. фильм, поймете, о чем речь). В итоге компромисс был достигнут. В финальных титрах значится, что «морально-нравственная позиция группы The Tiger Lillies не совпадает с позицией авторов фильма».

Напоследок: хотя мы говорим «гротеск» и «вневременность», фильм «Орлеан», безусловно, сильное высказывание про нашу современность. Тут нет откровенной публицистики, как в «Левиафане» (где публицистика сочетается с вечными темами о злом Боге, о несправедливости, которая вдруг обрушивается на человека, о человеческом терпении), но эти фильмы можно поставить в один ряд.

СТРАННОСТИ

Когда я прочитал оригинальный роман Арабова, для меня в фильме все стало понятно. Боюсь, у случайного зрителя фильм вызовет массу вопросов. Уж точно по поводу финала, где в кресле для потенциального мессии (поди еще догадайся, что оно для мессии) сидит и ухмыляется обезьяна.

НАШ ВАРИАНТ РЕКЛАМНОГО СЛОГАНА

Вы уверены, что вас это не коснется?

Источник.