В эти дни на 68-м Международном кинофестивале в швейцарском городе Локарно проходит ретроспектива российско-советского классика Марлена Хуциева. Здесь же ему вручили почетного «Золотого леопарда». На радость своим почитателям мэтр неожиданно запел «Марсельезу».
Марлен Хуциев получил почетного «Золотого леопарда» за карьеру, как здесь говорят, а по-нашему — за вклад в киноискусство. После церемонии он в течение двух часов разговаривал с теми, кто полюбил его фильмы задолго до фестиваля или же увидел их впервые в Локарно. Специально на эту встречу приехали его друзья и поклонники из Базеля и Рима, а также советский классик Али Хамраев, живущий с недавних пор в Сан-Ремо. Поэтому у Хуциева было ощущение, что он никуда из Москвы от близких своих людей и не уезжал. В разговоре зашла речь о военных маршах и «Марсельезе», которую Хуциев обожает. И он сказал: «Если вы будете настаивать, я готов ее спеть, но только мелодию. Слов я не знаю». Собравшиеся настояли. И Хуциев запел.
— Я созерцатель по природе. Никуда не тороплюсь, — рассказывает Марлен Хуциев. — Хожу, гуляю, общаюсь с друзьями… Мои картины возникают из ощущений. Когда-то в Локарно показали на главной площади Пьяцца Гранде фильм моего учителя Игоря Савченко «Гармонь», снятый в 1934 году. Как его встречали! Я был счастлив.
Такие же чувства испытывали теперь и мы. Пришедшим на мастер-класс Хуциев рассказал, что думает о Владимире Мединском:
— Имена Толстого и Чехова нашему министру культуры, если он их и слышал, ни о чем не говорят. Я бы все ему в лицо сказал, но попасть на прием не могу. Удивительное сейчас время. Раньше таких министров не было. Тогда они звонили, теребили, интересовались, как идет работа. Перефразирую известную фразу: министры культуры временные, особенно нынешние, а искусство вечно.
В Локарно Хуциев постоянно вспоминал о войне. Когда-то он ходил по московским улицам и пел песню Окуджавы «До свидания, мальчики», и на словах «постарайтесь вернуться назад» ком подкатывал к горлу: «По медицинским показателям меня не взяли в армию. Астма, проблемы с глазами, общее развитие (у Хуциева тогда не было и 40 кг веса. — С.Х.). У меня навсегда остался долг перед теми, кто пошел на войну». Во многих картинах Хуциева присутствует эта тема. А сам он не раз говорил о смерти, страх которой изжил.
— Но такое количество отрицательной энергии накопилось на земном шаре, что становится страшно, — говорит режиссер следом. — Она может взорваться в любой момент.
Римский киновед работает над диссертацией, посвященной Хуциеву. Он специально приехал в Локарно, чтобы с ним познакомиться. Молодой итальянский режиссер Пьетро Марселло, чья картина «Потерянный и красивый» участвует в основном конкурсе (когда-то он представлял в Венеции свой документальный фильм «Молчание Пелешяна» о российском документалисте Артавазде Пелешяне), Хуциева боготворит (другого слова не подберешь). Надо видеть, каким счастьем для него было пожать руку мастера. Красавица-африканка тоже пишет труд о Хуциеве, собирается приехать к нему в Москву. Как было не вспомнить знаменитого его ученика по ВГИКу — мавританского режиссера Абдеррахмана Сиссакко. А Хуциев рассказывал о своих студентах из Ганы, игравших отрывки из «Мертвых душ». Один — Чичиков, второй — Собакевич. Часть текста произносилась на французском, а Чичиков даже запел «Марсельезу».
В Локарно показали картину «Хуциев. Мотор идет!» Петра Шепотинника. Страшно было и режиссеру, и его герою, который заранее ее не видел. Конечно, это была авантюра. Но не поступи Шепотинник так решительно и смело, мы бы картины о Хуциеве в дни фестиваля не увидели. А она дополнила ретроспективу. После просмотра мэтр сделал замечания, назвал Шепотинника постмодернистом. Но фильм многим дал представление о том, кто такой Хуциев, показал процесс съемок его новой картины «Невечерняя». Петр Шепотинник сделал великолепную нарезку из фильмов Хуциева. И если кто-то их прежде не видел, смог теперь ощутить поэтику выдающегося мастера. На «Июльский дождь», снятый в 1967 году, в Локарно собрался огромный зал — редкий случай для ретроспективы. Пока шел фильм, по крыше кинозала заколотил дождь, пришедший на смену нестерпимой жаре. Перед показом организаторы спросили у Хуциева, не поставить ли ему на сцену стул. Он удивился: «Нет, конечно. Вы бы еще прилечь мне предложили!»
Открывался фестиваль мировой премьерой «Рики и Флэш» Джонатана Демме — режиссера знаменитого «Молчания ягнят» и «Филадельфии». Главную роль в его новой картине сыграла бесстрашная Мерил Стрип. Тут она — мать взрослых детей, которых когда-то оставила на попечение отца. Несмотря на зрелые годы, она носит молодежную одежду, поет в клубах, ведет экстравагантную жизнь. Блудную мать и бывший муж, и дочь, и сыновья встречают по-разному. Но закончится все сказочно.
Российский режиссер Бакур Бакурадзе участвует в основном конкурсе с фильмом «Брат Дэян», снятым в Сербии на сербском языке. Он о том, как провел год жизни один из балканских генералов накануне ареста и Гаагского трибунала. И тут Бакур — верный ученик Хуциева. Все построено на ощущениях, внешние события как таковые не имеют решающего значения. Прототипом главного героя стал Ратко Младич, которого кто-то считает национальным героем, а кто-то — преступником. У Бакурадзе это усталый, измученный жизнью человек. Младича арестовали в 2011 году. Тогда-то Бакур и увидел его по телевидению, и родился замысел фильма. Потом Бакурадзе обращался в Гаагский трибунал с просьбой о встрече со своим будущим героем. Ничего из этого не получилось. Сам Бакурадзе сыграл режиссера, который снимает кино в кино — ради эффекта отстранения, чтобы зритель не идентифицировал происходящее с реальными событиями и конкретной личностью, но, вероятно, сделал это напрасно, что-то разрушив в восприятии картины.
На тему войны высказался и Отар Иоселиани, чей фильм «Зимняя песня», представляющий Грузию и Францию, также участвует в основном конкурсе. Речь идет об одной из кавказских войн — без конкретизации. А начинается фильм с казни на французской площади. Потом уже современные парижские домохозяйки при помощи мини-гильотины обезглавят рыбу. Где-то идет война, а в то же самое время в благополучной Франции люди наблюдают за ее ходом по телевизору, между делом попивая вино и продолжая есть мороженое. Парижские сцены занимают большую часть фильма — все те же фавориты луны, пасынки судьбы, дорогие сердцу Отара клошары, злобные старушки, выпивохи-старички, всякого рода бездельники и шантрапа. Фирменный стиль Иоселиани считывается моментально. На ничтожно малую роль согласился один из самых востребованных французских актеров Матье Амальрик. Он появляется у мусорного бака, обклеивает старыми бумагами стены дома. Сам Иоселиани возникнет в кадре в совсем уж неприглядном образе, правда, с иголочки одетый. И все ради того, чтобы понюхать испражнения престарелой дамы из ночной вазы.
