Практически параллельно со спилберговским «Шпионским мостом» в российский прокат вышел еще один фильм, погружающий нас в жаркие страсти холодной войны. Настоящей войны, разворачивающейся на шахматном поле.
В 1972 году советская страна со всем застойным энтузиазмом болела за наших: за хоккеистов, бьющихся в суперсерии с канадцами; за железные лыжи Галины Кулаковой, коллекционирующей золото Олимпиады в Саппоро; и конечно же, за «лучшего шахматиста планеты» Бориса Спасского. В «матче века» с восьмикратным чемпионом США Бобби Фишером он был призван доказать миру, что мы сильны не только боеголовками и фигурным катанием, но и интеллектом.
Ключевая фигура спортивной драмы оскаровского лауреата Эдварда Цвига — выскочка из Бруклина, так и не повзрослевший вундеркинд Фишер. Эксцентрик и параноик, еврей и антисемит… Подозревающий всех и вся. Русских — в том, что они играют договорные матчи, евреев и коммунистов — в мировом заговоре, фэбээровцев — в тотальной прослушке (через розетки и зубные пломбы), собственную мать — в грехопадении.
Среди явных достоинств фильма блестящий дуэт: психопатичный гений versus сдержанный мастер. Против юного, подвижного, как ртуть, неуправляемого, самовлюбленного и артистичного, одержимого игрой и победой Фишера (Тоби Магуайр) — невозмутимый и проницательный Спасский, сыгранный Ливом Шрайбером сосредоточенным харизматиком. Человек, вынужденный мириться с неотступным сопровождением гэбистов «в костюмах» (даже на пляже) и прячущий глаза и собственное «я» за черными очками.
Большие шахматы — наваждение, черно-белая бездна, в которую всматриваются гроссмейстеры. В какой-то момент накал страстей, истерики Фишера, не явившегося на вторую партию, изгнавшего «жужжащие телекамеры» и публику, — срывают со Спасского пелену хладнокровия. С этого момента они не столько достойные противники, сколько отражения друг друга. Не столько короли игры, сколько ее жертвы.
Легендарная Рейкьявикская шахматная битва, названная журналистами «безмолвной Третьей мировой» и воспетая Высоцким, — показана не как соревнование умников, а как интеллектуальный рок-н-ролл. Как спасение от свихнувшегося мира и собственных параноидальных страхов. Кульминация поединка. Спасский стоя аплодирует гению Фишеру, решившемуся на самоубийственный ход и выигравшему красивейшую в истории шахмат партию. Это миг их общей свободы. За пределами одиночества и политических схваток. В мире, оторванном от социальной конъюнктуры. Где правит гармония непознаваемой игры. И где король далеко не самая сильная фигура.
