Причины, по которым лучшей англоязычной картиной признана лента Иньярриту, понятны: она изобретательно придумана, прекрасно разыграна и при этом, что было весьма существенным для голосующих кинематографистов, задела их собственные душевные струны. Ведь каждый из них вольно или невольно примерял на себя историю о том, как некогда прославившийся, но с тех пор почти забытый актер пытается вернуть былую популярность – и, разумеется, небе­зуспешно. Пусть подобных историй, и не только об артистах, снято немало – важно, что они всегда актуальны, поскольку страх неудачи преследует многих, и всегда приятно получить с экрана подтверждение тому, что и в таком случае не все потеряно. Однако приз за режиссуру был вручен «Бердмену» скорее по инерции, чем по справедливости – многие небезосновательно считают, что «Отрочество» Ричарда Линклейтера сделано режиссерски точнее и тоньше. Но ему присудили только приз за лучшую женскую роль второго плана, исполненную Патрисией Аркетт.

Столько же «Оскаров», сколько «Берд­мен», хотя менее значимых, получил «Отель «Гранд Будапешт» – лучший звук, лучший грим и прически, лучшие костюмы, и, само собой, лучшая работа художника.Интересно распределение наград за главные роли: лучшей актрисой была ожидаемо названа Джулианна Мур (до этого четырежды обойденная наградой), очень сильно сыгравшая женщину, страдающую от болезни Альцгеймера («Все еще Элис»), а лучшим актером довольно нежданно оказался Эдди Редмейн, представший в образе парализованного астрофизика («Вселенная Стивена Хокинга»). Чем он лучше Майкла Китона в «Бердмене» и Бенедикта Камбербэтча в «Игре в имитацию», понять невозможно, но можно предположить, что персонажи с ограниченными физическими или ментальными возможностями вызвали больше сочувствия у политкорректных академиков, чем прочие. А вот приз за лучшую мужскую роль второго плана, пожалуй, попал в десятку – в Джонатана Кимбла Симмонса, который сыграл одержимого дирижера в «Одержимости».Приятно отметить и то, что «Оскар» за лучший адаптированный сценарий присужден молодому сценаристу Грэму Муру («Игра в имитацию»), нашедшему в литературном первоисточнике оригинальный конфликт, связанный с драматическим выбором после безусловной победы. И, конечно, обратить внимание на единственность награды, которую получил «Интерстеллар» – за визуальные эффекты: ничего лучшего в этом космическом опусе братьев Ноланов академики не нашли.

Особое удовлетворение должны испытать отечественные американофобы и любители Эдварда Сноудена: документальная картина Лоры Пойтрас «Гражданин четыре» об этом разоблачителе тайн ЦРУ была признана лучшей из номинированных. Правда, к их радости, скорее всего, примешается недоумение от того, что американская академия наградила антиамериканский, с их точки зрения, фильм и в то же время обошла наградой русофобский, по их же мнению, «Левиафан».

Почему наш фильм уступил польскому, можно лишь гадать. Скорее всего, «Ида», где виновным в убийстве еврейской семьи является поляк, а замешанной в расстрельных приговорах сталинского времени – еврейка, оказалась для оскаровского электората понятнее и ближе, чем картина Звягинцева, в которой использована необычная фигура умолчания, а исход коллизии оказался слишком далек от привычного. К тому же предвосхитивший «Иду» фильм Владислава Пасиковски «Колоски» (2012) в свое время не был выдвинут от Польши на «Оскар» и остался для американцев, как и для большинства европейцев, неизвестным. Жаль, конечно, что так случилось, но «Золотого глобуса», «Белого слона» и весьма вероятной победы на «Нике», не говоря о множестве призов на международных фестивалях, достаточно для того, чтобы не скорбеть о неполученном «Оскаре».

Виктор Матизен,

“Новые Известия”