На этой неделе начался прием заявок на конкурс сценариев полнометражных художественных фильмов, проводимый Фондом кино.
Это значит, что в апреле жюри выделит лучшим авторам по 100 тыс. руб. на написание сценариев, а в августе будут подведены итоги конкурса и его победителям достанется по 900 тыс. руб. Эти сценарии, надо полагать, станут основой фильмов, которые появятся уже в 2016-м или в крайнем случае в 2017 году, опять же при поддержке Фонда кино. Можно бы только порадоваться такой последовательной протекционистской политике, если бы в основу конкурса были положены художественные критерии или он оказался сориентирован на массовые зрительские предпочтения.
Однако конкурс строится по архаичному советскому принципу тематического планирования. Его участникам предложены следующие темы для написания сценариев: “Крым в истории России”, “К 25-летию августовского путча 1991 года: мифы и реальность”, “Петр I”, “Русско-японская война 1905 года: победа, обернувшаяся поражением”, “К 100-летию событий 1917 года”, “Битва за Ленинград. Невский пятачок”, “О выдающихся советских и российских ученых”, “О людях трудовых профессий”, “О легендарных отечественных спортсменах и их победах”, “О дружбе народов в Российской Федерации”. Согласитесь, все сюжеты хороши, но последний как-то особенно вдохновляет.
Впрочем, архаика уживается здесь с наимоднейшей конъюнктурой. Какие такие мифы насчет августовского путча должны разоблачить конкурсанты, можно догадаться: очевидно, “реальность” выглядела бы гораздо прекраснее, если бы ГКЧП остался у власти. Нетрудно представить и что являет собой миф про “победу, обернувшуюся поражением” в русско-японской войне: наверняка речь идет о предательстве либералов и “пятой колонны”. Большой простор для творчества, несомненно, откроет 100-летний юбилей “событий 1917 года”: организаторы конкурса даже не назвали эти “события” революцией — и тем самым дают тонкую стилистическую подсказку, как правильно переписать историю в угоду сегодняшней идеологии. Про Крым молчу, странно, что в списке нет “Новороссии”, но и на ту и на другую горячую тему уже пекутся пирожки в нашем кинематографическом цехе: иными словами, запущены в производство фильмы и снимают их не последние режиссеры нового поколения.
Когда несколько лет назад Фонд кино только начинал свою работу, ее эффективность и тогда вызывала споры, но сохранялась надежда, что со временем механизм как-то отрегулируется. В 2010 году на экранах появились профинансированные фондом “Брестская крепость” Александра Котта и, с другой стороны,— “Кочегар” Алексея Балабанова. В 2011-м на противоположных полюсах оказались “Утомленные солнцем-2: Цитадель” Никиты Михалкова — и “Фауст” Александра Сокурова вместе с “Еленой” Андрея Звягинцева. Судя по прокату 2012 года, произошел решительный поворот к конъюнктурным и коммерческим проектам — таким, как “Август. Восьмого” и “Высоцкий. Спасибо, что живой”. В 2013-м мы находим в списке поддержанных фондом картин только одну, имеющую отношение к искусству,— “Географ глобус пропил” Александра Велединского, в 2014-м тоже одну — “Испытание” Александра Котта. Последним крупным художественным зверем в списке фонда, датируемым уже 2015 годом, оказался “Левиафан”, но, похоже, он и останется последним прецедентом такого рода. Фонд теперь патронирует в лучшем случае качественное коммерческое кино (“Легенда N17”), но в основном — сериальную продукцию типа “Елок” и полнометражной анимации. Идеологическую же нишу заполняют явной халтурой, которая с треском проваливается в прокате (“Калачи” или “Василиса”). Сомнительные проекты такого рода, вызывавшие иронический скепсис независимых экспертов, появлялись с самого начала существования фонда, но теперь, в свете объявленного сценарного конкурса, похоже, станут основой его деятельности. Или, во всяком случае, идеологическим прикрытием для “Елок”, “Мам” и иже с ними.
По сходной схеме функционировало советское кино эпохи застоя. Рекордсменами проката становились, как правило, жанровые и развлекательные фильмы (“Москва слезам не верит”, “Бриллиантовая рука”, “Экипаж”, “Афоня”, “Служебный роман”), но Госкино отчитывалось перед идеологическим отделом ЦК большим количеством “датских” картин (посвященных знаменательным датам), производственных и колхозных драм, историко-революционных и военно-патриотических полотен. Но даже их профессиональный уровень был значительно выше, чем сейчас, не говоря о том, что иногда в прокрустовы рамки тематического планирования удавалось вписаться таким выдающимся режиссерам, как Элем Климов, Глеб Панфилов, Алексей Герман, Лариса Шепитько или Андрей Смирнов. В наши дни навыки, позволявшие обводить вокруг пальца цензуру (а тематическое планирование и есть косвенная форма цензуры), утрачены вместе с художественными критериями, что открывает путь к госфинансированию откровенным конъюнктурщикам.
Если в области игрового кино отходы от жесткой идеологической линии еще могут быть оправданы необходимостью собирать кассу, то документалисты, отлученные от проката, полностью оказываются заложниками темплана — теперь уже не в Фонде кино, а в Минкульте. Количество предлагаемых тем на 2015 год сокращено здесь почти на две трети — с 19 до 7, и только вписавшись в них, можно рассчитывать на господдержку. Перечень не удивляет: документалистам предлагается снимать кино об истории успеха на производстве, в предпринимательской и общественной деятельности; о межнациональных отношениях; фильмы военно-исторической тематики; о противодействии экстремизму, терроризму, преступности и коррупции; проекты, приуроченные к году литературы; о медицине и здоровье нации. Небольшой люфт образуется в категории “дебютные картины”, но на самом деле дебютантам можно только посочувствовать. Даже если свершится чудо и кто-то из них получит благословение Минкульта на апологетический фильм о Навальном, всю оставшуюся жизнь он будет расплачиваться, живописуя подвиги спецназа и достижения отечественных врачей.
