После сериала “Чернобыль” наших зрителей ждет еще одно испытание – пожалуй, даже более тяжелое. На экраны выходит фильм датчанина Томаса Винтерберга “Курск”.

В сравнении с “Чернобылем”, поразительно точным в воссоздании быта и времени, здесь режиссер вообще не заботится о русской публике, которая станет дотошно сверять каждую деталь с реальностью и яростно нападать на ляпы. И типажи в «Курске» скорее заморские (какой русский адмирал из замечательного Макса фон Сюдова с его внешностью британского лорда!), и церковные службы неканонические, и песнопения англоязычные, и свадебные ритуалы не наши: в церкви ангельские голоса поют на замечательно стилизованную музыку Александра Деспла про ветер, который гуляет – ему все равно. Нападать бессмысленно: это картина не для нас и не о нас, а для мира и о мире, она исходит из того, что подобное может случиться в любой стране, где военная тайна дороже человеческой жизни. Фильм относится к реальному «Курску» примерно как киноистории о «Титанике» – к «Титанику»: там тоже сплошной вымысел на как бы документальной основе.

Винтерберг не ищет особых примет России, а ищет в сюжете общечеловеческое. Часто даже идеализируя героев, придавая им черты среднеарифметического европейца, русским вообще не свойственные, – это чувствуется едва ли не в каждом кадре. Небрежение деталями – во многом следствие объективных обстоятельств: авторам отказали в любой документальной помощи, и фильм снимался на территории не России, а Франции и Бельгии. Тогда продюсировавший картину Люк Бессон и решил перевести стрелки с конкретного на общечеловеческое.

Сделано с огромным уважением к погибшим морякам и к их семьям (Леа Серду истово, с предельной искренностью и сознанием своей гуманитарной миссии играет жену моряка Аверина). С отвращением к чиновникам в погонах. Сделано осторожно, тщательно обходя политические аспекты случившегося и не переходя на конкретные личности. В мировом прокате фильм выходит без упоминания слова «Курск» под обобщенным названием The Command. В сущности, это не история “Курска” – это фильм катастроф, такой специальный клаустрофобский жанр, представленный классикой типа “Лодки” Вольфганга Петерсена. С той разницей, что этот жанр предполагает сильных героев, которые все делают для спасения погибающих, и путь к спасению составляет главную часть сюжета. А здесь мы и до фильма знаем, чем все кончилось, что делает просмотр многих сцен невыносимо трудным – в них нет надежды. Все происходящее окутывает плотный саван лжи сильных мира сего – той самой лжи, что и убила моряков, до последнего веривших в морское братство и взаимовыручку: «Знай: то, что мы сделали бы для них, они сделают для нас!».

Готовая прийти на выручку Европа дана через фигуру британского адмирала; на эту роль не случайно приглашен Колин Ферт с его лицом, воплотившим всю мудрость и всю скорбь мира. Его российский коллега понимает отчаянность ситуации и неспособность имеющихся у него архаичных средств спасти подводников, он готов принять помощь – но не позволит Москва: «Курск» набит топ-секретами, за которыми охотятся враги. Этот тупой поединок чиновничьей мертвечины с живыми людьми и составляет главный конфликт фильма.

Есть претензия на философию в сценах прощания обреченных моряков с жизнью. Как все происходило в реальности, мы никогда не узнаем, и авторы придумывают патетическую, но условную сцену: тень смерти уже витает в затопленных отсеках, надежд не остается, люди, мысленно попрощавшись с близкими, собрав остатки провианта и спиртного, закатывают последний пир и, положив руку на сердце, поют A sailor’s band – here’s my heart… на мелодию O Tannenbaum немецкого композитора XIX века Эрнста Аншюца. Тема святого мужского братства, особого кастового положения моряцкой профессии «подписавшихся на риски» и потому не имеющих права гневить судьбу возникала и в фильме «72 метра» Владимира Хотиненко, где обреченный экипаж, гибнущий на глазах родного города, предавался фаталистическим размышлениям и ничего не делал для собственного спасения. Действие бесполезно, бездействие мучительно – в такой неразрешимой дилемме и пребывает фильм «Курск».

Снимались классные актеры, от Колина Ферта и Макса фон Сюдова до Маттиаса Шонартса и Августа Дила. Оператор Энтони Дод Мантл виртуозно передает чувство клаустрофобии не только в подводных съемках, но и в сценах бунта будущих вдов при их встречах с командованием. И все-таки это самый неубедительный из фильмов режиссера таких шедевров, как «Торжество» или «Охота». В нем возник непоправимый разлад между темой уникально тяжелой, обросшей массой трагических нюансов, выходящей далеко за пределы конкретной катастрофы – и чисто жанровым подходом к ней. Получилось по пословице: и хочется, и колется, и политкорректность не велит…